Мир приключений 1988 г.

Булычев Кир

— Правильно. Иди на место… Кто мне скажет, чем питается неведомое существо?

— Чем попало, — выкрикнул кто-то.

— Как надо правильно ответить? — строго одернула старая парианка.

— Существо всеядно, — громко отчеканила Лула.

— Правильно, Лула. Поди сюда.

Лула с готовностью поднялась на возвышение.

— За хорошие ответы Лула заслужила вторую ленточку, — торжественно сказала парианка, завязывая на шее Лулы еще одну полоску розовой коры. — А каков возраст данного вида?

— Можно, я? — попросила Лула, едва успев вернуться на место.

— Нет,

с тебя на сегодня хватит. Пусть и другие подумают.

Но желающих ответить не нашлось, и старая парианка сама ответила на свой вопрос.

— Данному неведомому существу по нашим подсчетам около ста двадцати лет, то есть оно немногим старше вас, дети.

* * *

Вечером, когда оранжевый Парий скрылся за скалами и Парианус окутался тьмой, когда Муно и его родители дружно сопели на своих лежанках, завернувшись в листья пиру, Анжела лежала без сна. В углу жилища, прямо на полу, для нее был расстелен свежий лист пиру. Ее хозяева считали, что «неведомой зверушке» не обязательно укрываться на ночь, и не стелили ей второй лист. Поэтому Анжеле приходилось сворачиваться калачиком, чтобы не замерзнуть.

Сквозь овальное отверстие в потолке жилища виднелось темно-фиолетовое небо с точечками зеленых звезд.

Анжела смотрела на небо сквозь отверстие в потолке и плакала.

Где сейчас ее мама и папа? Почему они не ищут ее?! Неужели они поверили, что она погибла?… Анжела понимала, что напрасно винит родителей. Ведь стена остроконечных скал непроходима. Только такой неутомимый и сверхвыносливый путешественник, как отец Муно, мог перейти через эту стену. Во всем Городище едва ли найдется другой такой смельчак.

Бедные папа и мама! Бедные переселенцы! Они наверняка продолжают мерзнуть и голодать по ту сторону стены, не подозревая, что здесь, совсем близко от них, тепло и множество вкусных сочных плодов. А она вот уже тридцать парианских лет живет в Городище среди хвостатых, длинношеих, толстогубых париан, изображая из себя ручную собачонку. Да еще работает живым экспонатом.

Сквозь отверстие в потолке заглянул ночной Сеан, залив жилище бледно-розовым светом. Анжела ждала его появления. Приподнявшись на локте, посмотрела на спящего Муно. Он лежал на спине — верхний лист съехал с округлого, смешно блестевшего под Сеаном живота. Его плюшевые, мясистые губы вздрагивали.

«Как хорошо, что сегодня он не болтает во сне», — подумала Анжела. Она всегда немного побаивалась ночных бормотаний Муно.

А мысли снова и снова возвращались в далекое прошлое, которое теперь казалось особенно дорогим и желанным, потому что не было никакой надежды на возвращение.

Она вспоминала свою жизнь до злосчастного перелета. Свой дом, город, школу. Интересно, помнят ли ее подруги? Наверное, все они сильно выросли и повзрослели…

Анжела представила себе школьный урок, ни капельки не похожий на это нелепое смотрилище. Там, на Земле, они проводили занятия в ярко освещенном, просторном зале, три стены которого были стеклянные, а четвертую занимал огромный экран.

Видеоурок проводил механический учитель-диктор, комментировавший изображение на экране, формулы, уравнения.

На уроке литературы, например, ребята просматривали экранизацию литературного произведения, а на уроках ботаники совершали кинопутешествия на природу. Особенно любила Анжела уроки истории, на которых можно было просмотреть прошлое родной планеты, начало космической эры, первые путешествия в чужие миры и многое другое.

Стереоскопическое изображение в сочетании со стереозвуком создавало иллюзию присутствия в любом процессе, происходившем на экране. Уроки проходили до того интересно, что в школе не было ни одного неуспевающего.

После уроков они играли в школьном саду. Младшие забирались на всевозможные аттракционы; те, что постарше, ухаживали за цветами и деревьями, кормили и дрессировали животных в маленьком пришкольном зоопарке. Анжеле с грустью вспомнился забавный кенгуренок, с которым они носились наперегонки по школьной лужайке. Он чем-то напоминал париан… Вспомнился ей и шустрый, веселый дельфин Темка, полновластный хозяин школьного бассейна, любимец всей школы.

По щекам Анжелы извилистыми ручейками стекали слезы. Она пыталась представить себе, чем сейчас заняты ее подруги. Например, Эльза — самая любимая из всех. Наверное, сидит в книголектории, где они обычно заказывали одну книгу на двоих и прослушивали ее в наушники. Или в школьном театре, где можно послушать и посмотреть все, что угодно, — от органной музыки до кукольного театра. А может, теперь она бегает с другой подружкой в зал «развлекательных мелодий»?

Они с такой неохотой расходились обычно по домам, что родители жаловались, будто школа отнимает у них детей…

Мысли Анжелы потонули в тумане. Сеан расплылся, растаял, Анжела уснула беспокойным сном — воспоминания не давали покоя и во сне.

— Муно! Эй, Муно! Хватит спать! — донеслось с улицы.

Анжела вскочила. Муно зашевелился на лежанке, озираясь бессмысленными мутными глазками.

«Тебя зовут, Муно», — хотела подсказать Анжела.

— Му-но! — снова донеслось с улицы.

Он поднялся, протер глаза перепончатой рукой и вышел наружу.

Через некоторое время послышался его зов:

— Цуцу! Сюда! Быстро.

Анжела с готовностью выбежала из жилища. Она хорошо знала, что этот зов обещает веселую прогулку. Иногда ей начинало казаться, что она и впрямь превращается в дрессированного зверька.

Под пиру толпились товарищи Муно. Анжела очень обрадовалась, заметив среди них Лулу, подбежала к ней, взяла за руку.

— Хочешь гулять? — спросила Лула, погладив девочку по «остаткам шерстяного покрова».

— Цуцу! Сюда! — ревниво крикнул Муно и крепко сжал руку Анжелы. Пусть, мол, Лула не забывает, что зверушка принадлежит ему, Муно.

Вся компания отправилась к окраине Городища. Там, за стеной, вылепленной парианами, раскинулось неподвижное, как кусок гигантского зеркала, озеро. Над его поверхностью лениво струился пар. Озеро окружали округлые бархатно-зеленые холмы.

Резвые париане с разбегу ворвались в озеро, разбудив его своим вторжением, наполнив все вокруг веселыми возгласами и искрящимися под утренним Парием брызгами.