Мир уже никогда не станет прежним. Новое поколение
Шрифт:
— Ты достиг большого уровня, — блондин вышел на середину зала, жестом давая знак Константину нападать. — Это наша последняя тренировка, так что постарайся. Дальше ты будешь заниматься со своей десяткой.
Мальчик яростно пытался атаковать Энки, он все так же ненавидел этого мужчину, который утверждал, что убил его сестру. Ему безумно хотелось хотя бы раз достичь цели и от всей души врезать по этому вечно спокойному лицу, увидеть кровь врага, почувствовать удовлетворение от победы. Но пока он был недостаточно силен для этого. Возможно, со временем, после долгих тренировок, он достигнет нужного уровня, но вот сохранит ли он свою душу и сознание? Константин понимал, что теперь без разговоров
— Неплохо, — Энки с трудом уклонился от резкого выпада мальчишки. Он был доволен тем, как подвигалось обучение 63-90-785. Из него получится хороший солдат и превосходный механик, если, конечно, они смогут подавить его волю, которая после их разговоров только окрепла.
Константин продолжал нападать снова и снова — это последняя их совместная тренировка с куратором, а значит, он должен выложиться по полной. Он вкладывал в удары всю свою злость и ненависть к Избранникам и их правилам.
— Хватит, — блондин как всегда прервал тренировку мощным ударом, но на этот раз курсант умудрился устоять на ногах. Это была его маленькая победа, его повод для гордости. — Можешь идти. Дальнейшие инструкции по своему обучению получишь у 63-90-113.
Константин, ничего не ответив, вышел из тренировочного зала, будучи вымотанным и физически, и эмоционально. Ему просто необходим отдых, но об этом он может даже не мечтать. Он не имеет права выбиться из расписания или делать то, что хочет. Полное подчинение правилам — вот, во что превратилась его жизнь.
– 63-90-785, - мальчик вздрогнул, не ожидая вновь увидеть Даджала. Избранник брезгливо осмотрел курсанта, всем своим видом демонстрируя, что ему противно даже разговаривать с низшим существом. — Следуй за мной.
Подавление
Константин послушно шел за Даджалом; с момента их первой и последней встречи прошло больше месяца, и, если честно, мальчик надеялся, что они больше не встретятся. Ему не нравился этот Избранник и то ощущение, что возникало у него, когда они были рядом. Курсант поморщился от вновь возникшего неприятного ощущения, казалось, что кто-то засунул в его голову раскаленную тонкую спицу и теперь медленно помешивает мозги. Хотелось остановиться и просто лечь на холодный пол, но Константин понимал, что этого делать нельзя ни в коем случае. Он должен старательно изображать подчинение, преклонение и полное раболепие.
Даджал привел мальчика в просторное помещение, заставленное разнообразными приборами. В памяти курсанта тут же всплыло воспоминание о тестировании и той адской боли, что ему пришлось пережить. В тот день он мечтал лишь об одном — умереть. Неужели сейчас его снова подвергнут пытке? Но для чего? Неужели все это связано с окончанием тренировок с куратором? Как ни старался Константин, он не мог скрыть страх, что затаился в его душе. Избранник, видя все это, лишь довольно улыбался: ему нравилось чувствовать отчаяние этого мальчишки, что каким-то образом все еще сохранял ясность ума. Это злило и раздражало парня, ведь подобное могло поставить под вопрос его профессионализм. И Гере он не сможет доказать, что во всем виноват Энки, после тренировок с которым сознание Константина прояснялось. К тому же последнее время Даджалу начало казаться, что у мальчишки появляется иммунитет к его воздействию. И это было плохо, очень плохо, ведь означало, что отлаженный десятилетиями механизм воспитания солдат был несовершенен. Это нужно срочно исправить, нужно подавить волю этого курсанта.
— Итак, 63-90-785, как я и говорил, ты весьма интересный экземпляр, — Избранник жестом дал понять Константину, чтобы тот сел на одну из кушеток. Мальчик замешкался лишь на секунду: ему захотелось сбежать, спрятаться, лишь бы избежать предстоящей процедуры. Но это все было лишь глупой надеждой, у него не было ни единого шанса, и все, что ему оставалось — это подчиниться и надеяться, что он сможет остаться собой.
— Не стоит так бояться, — Даджал с некой жалостью посмотрел на свою будущую жертву. — Это будет почти не больно, во всяком случае, не больнее, чем в прошлый раз.
— Это обнадеживает, — мрачно усмехнулся курсант, сжимая кулаки от напряжения. Он понимал, что должен продолжать проявлять покорность и безволие, но не мог. Какой смысл, если этот Избранник уже раскусил его и теперь жаждет поскорее исправить допущенную оплошность.
— Не волнуйся, пройдет всего пара дней, и ты наверстаешь все упущенное, — Даджал нахмурился, о чем-то задумавшись. Было видно, что он сомневается в правильности своего решения. Весь вопрос лишь в том, почему? — Я бы хотел изучить тебя, все же ты отличаешься от других… Жаль, Гера не согласна с этим, а, как говорится, против начальства не попрешь.
Константин зажмурился, ожидая боли, он понимал, что на этот раз все будет гораздо хуже. Ведь боль продлится не несколько часов, а несколько дней. Несколько долгих, мучительных дней, полных боли и отчаяния. Курсанта крепко приковали к кушетке и подключили к нему множество датчиков и проводов. А после последовала боль, с которой ничто не сравнится — его словно выворачивали наизнанку, каждая клетка его организма болела. Сейчас все, о чем он мог мечтать — это умереть и больше ничего не чувствовать. Но это не входило в планы его мучителя: 63-90-785 должен оставаться в сознании. И дело тут вовсе не в том, что Избраннику нравилось смотреть на мучения мальчишки, напротив, ему было противно и мерзко от происходящего, но именно так работали приборы подавления воли. А значит, следующие два-три дня Константину предстоит биться в нескончаемой агонии.
— Жаль, — Даджал приступил к настройке приборов, выставляя их работу на максимум. Весь этот месяц он внимательно наблюдал за 63-90-785 и понял: благодаря тому, что его воля все еще не подавлена, он добился больших успехов в механике. Теперь Избраннику было интересно понять, связаны ли эти два факта на самом деле или это всего лишь совпадение. Но подобные эксперименты были строго-настрого запрещены в Чертоге. Лишь Избранникам было дозволено заниматься науками, лишь им была доступна вся полнота знаний. Солдатам вдалбливали лишь самые необходимые умения и понятия. К тому же Даджалу не давал покоя вопрос: как же все-таки 63-90-785 умудрялся все это время противостоять воздействию? В чем же заключались его тренировки с Энки? Столько вопросов, на которые он никогда не сможет получить ответы. Это раздражало и злило. Даже будучи одним из высокоразвитых людей, живущих в Чертоге, он был несвободен. Вся его жизнь была подчинена правилам, всюду были запреты и ограничения. Избранники так же, как и солдаты, которых они воспитывали для своих нужд, не могли мыслить самостоятельно, не могли усомниться в своем превосходстве.
Даджал проверил показания приборов и нахмурился: ему не нравилось то, что он видел.
— Похоже, сломать его будет намного сложнее, чем я думал изначально.
— Какие-то проблемы? — парень вздрогнул от холодного и властного голоса своей начальницы. Эта женщина всегда умела подкрасться бесшумно, а от её голоса его бросало в дрожь. Сила и мощь Геры подавляла и угнетала его, казалось, что она способна раздавить его одним взглядом.
— Нет, просто сложный экземпляр, но я справлюсь.