Мир в латах (сборник)
Шрифт:
— Вот и прекрасно, — подобрел сэр Клиффорд и, проведя рукой по своей рыжей бороде, словно снимая с нее паутину, прижал мою голову к цветастой рубашке, которая плотно облегала его круглый животик. — Все-таки еще не забыл!
Через час мы все сидели у стола и, перебивая друг друга, весело рассказывали сэру Клиффорду о себе, о своих радостях и огорчениях. Сэр Клиффорд стал для нас не только учителем, с которым можно было посекретничать о самом необыкновенном и непонятном. Он стал для нас и вторым отцом.
Но это продолжалось недолго. Месяца через два учителя забрали от нас и посадили за решетку. Об этом мы узнали не тогда, а через четырнадцать лет,
Да, шеф больше не прилетит на Землю. Он умер для нее сразу же после того, как в последний раз за ним закрылись люки транспортного корабля, который вез приборы и оборудование для только что организованного в космосе исследовательского института. Его мы называем Спутником. Это случилось так давно…
И с тех пор он живет здесь, руководит огромным институтом. Возможно, именно поэтому он так суров с нами, сотрудниками многочисленных лабораторий Спутника!
Я сейчас как у разбитого корыта. Доложить о том, что сегодня не выполню распоряжений шефа, не мог. Но исполнить все то, что он велел мне, было не под силу.
Не потому, что сегодня я должен после очередного эксперимента прибыть в пятнадцать ноль ноль в центр, и не потому, что настроение у меня было паршивенькое — испортили еще поутру, когда подсунули этот проклятый эксперимент, а скорее потому, что именно в этот день, двадцать девятого ноября, я впервые мог вести разговор о поездке на родину, где не был почти с дня своего рождения. Именно сегодня я имел право напомнить об этом даже шефу — бездушному старику, у которого, казалось, не осталось ничего человеческого: приноси исполненную в сжатые сроки работу, а имеешь ли от этого удовольствие или нет — все равно. Но систему подсматривания за всеми нами, экспериментаторами, на Спутнике отработали на славу. Везде, где только можно было, вмонтировали, вклеили, вложили подслушивающие устройства. Их я находил даже в обычных стальных шурупах и болтах.
Что же делать? Не успею я справиться с этим проклятым заданием до пятнадцати часов, хоть упади! И тогда об отпуске нечего даже заикаться. Еще пять лет придется здесь сидеть, поскольку ракеты не каждый день прибывают на Спутник.
Н-да, не везет нашему набору! Никто из моих однолеток так и не попал на Землю. Как на зло, все время случался какой-то казус, и выстраданный за многие годы отпуск отодвигался на неопределенное время. Ракета не могла сразу забрать с собой всех. Кто-то должен оставаться на Спутнике. Получали право посещения родины лучшие из лучших. А таких — единицы. А что, ежели подсунуть ленту предварительного эксперимента? Нет, разгадают во время проверки. Для того мы и поставлены здесь, чтобы правильные ответы давать, верные решения записывать. Не такое начальство глупое, как кажется на первый взгляд. А может, попробовать заменить на этой ленте несколько всплесков возрождения материи? Ведь нужно же найти какой-то выход из создавшегося положения!
Да ладно! Либо грудь в крестах, либо голова в кустах! Подклею куски ленты, оставшиеся после предварительного эксперимента. Подклею и перепишу заново. Никто не должен догадаться… Но ведь я обману! Разве можно так? Да почему бы и нет! Неужто меня здесь никто не обманывал? Я хочу на Землю! Мечта детства может осуществиться!.. А прилечу назад, на Спутник, — ночами буду сидеть и закончу эксперимент! Вот и вся печаль, Кирюша!
Меня привезли на Спутник еще четырехлетним ребенком. Отца почти не помню. Вместе со мной на Спутник привезли и Жору, Геннадий, Ника, Джива и еще шестьдесят детей. Мы даже не помним ракету, которой нас перекинули на Спутник, как не знаем и того, где именно на Земле, на каком континенте мы родились. Пообещали, что когда будем отправляться на Землю в отпуск, нам выдадут специальные карточки, на которых будет все написано: в какой стране мы родились, когда и при каких обстоятельствах нас вывезли, кто наши родители, где живут…
Впервые, сознаюсь, мне захотелось туда еще в пять лет, когда няня тайком показала видеофильм и рассказала нам о Земле. Неоднократно затем представали видения — сказочная сосновая роща, голубизна неба, извилистая речушка… И именно с тех пор каждый день, каждый час я мечтал побывать на родине.
Все, решено!.. Обману. Подклею остатки предыдущего эксперимента и еще что-то из архива. О нем, наверное, уже забыли… Три последних года копаемся в том архиве лишь я да еще несколько экспериментаторов, моих товарищей. И ни разу я не видел там ни шефа, ни его непосредственных помощников. Не видно там, как это ни странно, и следящей аппаратуры. Ну, а когда шеф догадается о моем поступке, уже поздно будет. Пока они там раскопают, что и к чему, то… Мне бы только вырваться из этого болота…
Низенький, опрятно одетый старичок в черном пиджаке внимательно смотрел, как на чистую страницу уверенно ложились строки цифр, текста.
— Тут что-то не то, — сказал Томпсон тихо. — Не то, шеф. — Неожиданно на его старом, изборожденном темными глубокими морщинами лице заиграла по-детски наивная, радостная улыбка.
— Да, да, шеф. Но этот парень, скажу вам, далеко пойдет. Уже на второй стадии догадался, что можно просто объегорить нас. Помните сорок восьмого?
— Это тот, который догадался на четвертой стадии?
— К сожалению, наши тогда перестарались и случайно убили его.
— Не случайно, Томпсон, не случайно. Мы специально сделали, чтобы спрятать концы в воду. Если бы на Земле об этом узнали, нам бы не поздоровилось. Такая бы каша заварилась.
— Наконец вы, шеф, сознались. Через пять лет после смерти сорок восьмого. Но ведь каков парень был!
— Что эти пять лет в сравнении с вечностью?
— Ничего, шеф, пылинка, мизер, но…
— Никаких “но”, Томпсон! — Зрод замолчал, затем снова продолжил, говоря так тихо, что Томпсон должен был прислушиваться. — Вечность! Вот чего нам недостает! Когда же все-таки смогу сказать, что я бессмертен? Когда?
Наконец Томпсон осмелился перебить шефа.
— И что будем делать со сто шестьдесят девятым? Тоже уничтожим? Но каков парень! На второй стадии догадался! Он же подклеил ленту эксперимента, проведенного еще в 1976 году Хантом в Австралийском научно-исследовательском центре числовой метрологии в Мельбурне!
— Нет, этого попридержим. — Зрод кашлянул в кулак. — Пускай погуляет. Интересно, с чем он дальше… И не забудь о премиальных сто шестьдесят девятому! Отдай сполна!
— Отдам, не волнуйтесь… — Томпсон поклонился и вышел из кабинета шефа, плотно прикрыв за собой массивную черную дверь.