Мир вне времени (Сборник)
Шрифт:
Ордаз наклонился вперед.
— Но неужели вы не видите, что здесь есть некоторые несоответствия? Например, что если бы Дженнисон взял да и выдернул шнур?
— Думаете, он был бы в состоянии это сделать? И захотел бы?
— Разумеется. Резкий рывок рукой — и все. Электрический ток, воздействуя на мозг, не препятствует при этом координации движений. А захотел бы… — Ордаз задумчиво уставился в свою кружку. — Я действительно много чего знаю об электрической наркомании, но увы — понятия не имею о том, что чувствуют люди в такие моменты. Обычный наркоман еще в состоянии контролировать себя, но ведь ваш друг
— Хорошо, предположим, что это суицид. Но ведь кто-нибудь мог случайно зайти в квартиру, допустим — управляющий, озабоченный долгим молчанием постояльца. Самоубийца подсознательно оставляет для себя шанс передумать, успеть что-то изменить.
— Нет. Даже если в этом случае шанс был один на тысячу… Человек, придумавший такой детальный план, ни за что не воспользовался бы этим шансом.
Солнце жгло плечи сквозь тонкую рубашку. Ордаз внезапно вспомнил о еде и принялся жадно поглощать свой завтрак.
Я наблюдал за людским муравейником, копошащимся вокруг. Пешеходы собирались на тротуаре небольшими группами, что-то бурно обсуждая. Некоторые застывали на месте, глазея по сторонам, зачем-то косясь на нас.
— Может быть, они следили за ним. Например, оставили жучка в комнате.
— Мы тщательно обыскали каждый уголок.
— Они могли заранее убрать его. Ордаз пожал плечами.
Я припомнил глазок камеры на каждом этаже Санта-Моники. Да, незамеченным пройти было невозможно.
— Вы кое-что забыли, — заявил я наконец. Ордаз оторвался от еды.
— Мое имя в записной книжке Оуэна. Таким образом он хотел привлечь мое внимание к расследованию, над которым я сейчас работаю — банде Лорена.
— Возможно.
— Значит, оба варианта не совместимы. Ордаз повертел в руках вилку.
— Я могу их совместить, мистер Гамильтон. Только вряд ли вам это понравится.
— Вы правы.
— Давайте обобщим вашу гипотезу. Итак, мистер Дженнисон был завербован агентом Лорена, который рассчитывал продавать трансплантанты. Месяц спустя он внезапно осознал, во что впутался, и решил покончить с собой. Но прежде сделал попытку как-то искупить свою вину и оставил ваше имя в своей книжке в качестве намека.
Ордаз, прищурившись, глянул на меня через стол.
— Я понимаю, что вы никогда не согласитесь с этой версией. Но… факты говорят сами за себя.
— Но я знаю Оуэна. То есть — знал. Он никогда бы не опустился до торговли органами — тем более, не стал бы кончать жизнь самоубийством. А даже если бы решился — то не таким способом, это уж точно.
Ордаз промолчал.
— Вы нашли отпечатки пальцев?
— В квартире? Нет. Никаких.
— А Оуэн?
— Даже его отпечатки были обнаружены лишь на кресле и на краешке стола. Ненавижу того идиота, который придумал робота-уборщика. Все поверхности в его квартире были вычищены по меньшей мере сорок четыре раза. — Ордаз вернулся к своему чили.
— Предположим на минуту, что я прав. Оуэн следил за Лореном, и тот заподозрил неладное. Он подвергался смертельной опасности, но не хотел до поры сообщать
— На какое-то имя, известное вам обоим.
— Да. Может быть, Гомер Чандразехар. Или даже Кьюб Форсайт — более подходит, поскольку Кьюб мертв.
— Мы проверим эту версию. Но вы должны понимать, что это еще ничего не доказывает.
— Разумеется. Дайте мне знать, если что-нибудь найдете.
Я ступил на движущуюся дорожку тротуара, не заботясь о том, куда она меня приведет. Это давало возможность поостыть и успокоиться.
Неужели Ордаз прав?
Оуэн работал на торговцев органами? Он скорее стал бы донором.
Оуэн, покончивший с собой таким способом? Невозможно.
Оуэн дает мне знать о том, что был связан с этим грязным бизнесом? Мне? Никогда.
Дорожка змеилась мимо ресторанов и торговых центров, церквей и банков. Узкая полоска неба едва проглядывала из-за небоскребов.
Зачем Лорену избавляться от Оуэна таким замысловатым способом? Он мог просто навсегда исчезнуть в банке органов, раствориться без остатка — и концов бы не нашли.
Дорога тем временем сузилась, магазины постепенно исчезали. Я огляделся, пытаясь определить, где нахожусь. Какой-то жилой район…
Стоп.
Я в четырех кварталах от офиса Грэма.
Подсознание сыграло со мной злую шутку. Я хотел взглянуть ему в лицо. Соблазн был почти непреодолим. Некоторое время я колебался, затем решительно свернул на другую дорожку. Возможно, мне удалось бы притвориться разочаровавшимся, уставшим от жизни бедолагой. Но нельзя недооценивать противника. Грэм наверняка хорошо осведомлен о деятельности нашей организации; наверняка ему показали несколько голографии, и среди них — физиономию вашего покорного слуги. Не стоит рисковать.
Но что же делать, черт возьми?!
Какой-то непоследовательный убийца. Если предположить, что Оуэн умер насильственной смертью, то его действительно глупо было оставлять без присмотра — его легко могли обнаружить, или он сам мог освободиться… Нет. Его должны были стеречь, как зеницу ока. Целый месяц.
Вот оно.
Я снова сошел с дорожки и поймал такси. Тут есть над чем подумать…
Приземлившись на крыше пансиона Санта-Моника, я спустился по эскалатору в вестибюль и нашел администратора. Если он и удивился, то виду не подал, и вежливо пригласил меня в свой кабинет. Здесь было куда просторнее, чем в вестибюле; даже в чем-то уютнее — картины на стене, голография Миллера с женой на столе, пушистый коврик, прожженный в одном месте сигаретой.
Управляющий вопросительно посмотрел на меня.
— Я прибыл к вам по делу. — Он бегло взглянул на протянутое удостоверение детектива ОРП и вернул, даже не открыв.
— Полагаю, речь пойдет о том же?
— Да. Я убежден в том, что у Оуэна Дженнисона были посетители.
Миллер улыбнулся.
— Это смеш… невозможно.
— В прошлый раз вы утверждали, что ваши голокамеры фиксируют только посетителей, так?
— Верно.
— Значит, у мистера Дженнисона был кто-то из ваших же постояльцев!