Мир Жаботинского
Шрифт:
И еще — если право «аборигенов» неоспоримо и незыблемо и не ведает исключений, то что же тогда делать изгнанному, скитающемуся народу? Нет на земном шаре клочка суши, сколь-нибудь пригодного для обитания, который не был бы населен «аборигенами». Велико ли, мало ли «местное» сообщество — по отношению к колонистам оно всегда будет «большинством» на первых порах, ибо невозможно организовать единовременное массовое переселение скитающегося и рассеянного народа. И это большинство «имеет право» созвать парламент, взять управление страной в свои руки и закрыть ее ворота для «пришельцев». Это справедливо — когда один народ пользуется всеми благами «своего дома», а другой — вынужден скитаться и быть всюду на правах «бедного родственника»? Сила тождественна справедливости?
Имя такой справедливости — ложь. Земля принадлежит не только живущим на ней и не только обрабатывающим ее. На нее есть право также у тех, кому негде жить и нечего обрабатывать. Учение о национальном самоопределении — это не просто механическая регистрация факта наличия национального
«Парламент», «ха-Арец», 21.7.1925.
Восстановление справедливости и исправление ради этого существующего неправедного порядка вещей — по Жаботинскому — цель прогресса. Именно это, а не ловкое жонглирование лозунгами:
В войне против сионизма используются все популярные ныне лозунги: «демократия», «право большинства», «право на самоопределение». Дескать, раз арабы составляют большинство в Эрец Исраэль, стало быть, у них есть право на самоопределение, есть право заявить: «Эрец Исраэль — наша собственность, и мы не намерены ею делиться». «Демократия» и «самоопределение» — суть священные принципы, но именно поэтому ими нельзя спекулировать, произносить их «всуе», жонглировать ими ради достижения бесчестных, неправедных целей. Право на самоопределение не в том, что захвативший часть суши волен делать на ней, что ему заблагорассудится, а изгнанный со своей земли должен оставаться скитальцем навеки. Принцип самоопределения — суть ревизиясуществующего порядка вещей, справедливый передел мира, когда владелец слишком больших земельных наделов уступает часть в пользу обездоленных — чтобы у всехбыло место, где они могли бы осуществить свое право на самоопределение. И коль скоро мировое сообщество решило, что у евреев есть право вернуться на эту землю, т. е. признало, что и евреи — полноправные граждане и жители этой страны, неправедно изгнанные когда-то и возвращение которых требует времени,— неправедно утверждать, что местное население имеет право запретить евреям возвращаться сюда и что такой запрет вытекает якобы из самого принципа «демократии». Демократия в Эрец Исраэль имеет две составляющие: местное население и население, изгнанное отсюда. Последнее составляет большинство.
«Этика железной стены», «Рассвет», 1923; в сб. «На пути к государству».
Далее в той же статье Жаботинский высмеивал готовность вытягиваться в струнку при первых звуках «Марсельезы», не обращая внимания на то, что, может быть, «инструменты, на которых играет оркестр, сделаны из еврейских костей». Жаботинский впоследствии возвращался к этому образу:
Мне рассказывали о таком случае: полиция — дело было во Франции — разыскивала известного преступника. В конце концов его следы привели в его же собственный дом. Полиция уже ломилась в дверь, но тут жена злодея уселась за рояль и заиграла «Марсельезу», то есть государственный гимн республики. Полицейские в священном трепете отдали честь и стали по стойке «смирно». Вор в то самое время спокойно удалился — прямо у них на глазах. Я все-таки не думаю, что это правда. В отношении французской полиции. А вот у нас такие «дисциплинированные» найдутся. Стоит заиграть перед ними гимн свободы и пронести перед ними знамя, на котором начертаны лозунги прогресса и равенства, как на них находит «священный столбняк» и они спокойно смотрят, как у них под носом растаптывают и убивают самое им дорогое, самое для них святое.
Вряд ли нужно подчеркивать лишний раз, что это как минимум глупо. И те полицейские, если рассказ о них — правда, Унизили, в первую очередь, саму «Марсельезу», превратив ее в истукана, и тем самым осквернили ее. Даже белый флаг, почитаемый повсеместно как символ прекращения огня, следует почитать «с оглядкой» — ведь его могут поднять и с тем, чтобы ударить исподтишка. Такой белый флаг — не более, чем тряпка.
Можно легко себе представить ораву погромщиков, принимающихся за свою «работу» не только что с «Марсельезой» на устах, но и с Псалмами. В нечистых душах самая священная молитва — пустое сочетание звуков. Поэтому мы утверждаем: любые самые громкие лозунги, когда их используют с целью обмана, заслуживают такого же обращения, как и склянка с ядом, на ярлыке которой выведено название лекарства.
Так же следует относиться и к планам создания парламента в Палестине. Это та же самая склянка — на ярлыке написано «самоопределение», а содержимое — очередная попытка помешать осуществлению права на самоопределение евреев. То есть уничтожить тот самый идеал, ради осуществления которого мировое сообщество и доверило Англии мандат на Эрец Исраэль.
«Еще
Эмиграция
«Эмиграция во все времена служила средством избавления людей от лишних тягот...»
В пору горячих споров вокруг «эвакуации» Жаботинского обвиняли в том, что он хотел бы сорвать миллионы людей с насиженных мест. Эти обвинения звучали не ново. С подобным Жаботинский сталкивался на заре своей сионистской деятельности, когда многие евреи, даже поддерживавшие сионизм, опасались «морской болезни». Жаботинский отвечал им:
Сионизм, понятно, требует «мужественных поступков» и будет их требовать — подвигов терпения, стойкости, возможно, и самопожертвования... Но — «жертв»? Когда вы говорите о «жертвах», которых якобы требует сионизм от еврейских масс, вы имеете в виду, что по приезде на новое место у людей возникнут трудности, от которых они были бы избавлены, если бы остались в странах проживания и добивались бы для себя автономии? Странный подход. Я всегда, грешным делом, считал, что эмиграция во все времена служила средством избавления людей от лишних тягот, а не наоборот.
Перед нами огромный исторический опыт — небывалых размеров эмиграционные потоки нашего времени, и все это служит подтверждением сказанному выше — люди ищут (и часто находят) в эмиграции избавления от тягот.
А в нашем случае — люди не просто переедут с места на место. В нашей древней-новой стране люди впервые смогут сами вершить свою судьбу. В ней, и именно в ней, люди смогут по-настоящему раскрыть свои таланты...
«Письмо об автономизации», 1905; в кн. «Диаспора и ассимиляция».
Жаботинский настаивал на том, что массовая эмиграция евреев будет благом не только для уезжающих, но и для остающихся:
Здесь я хотел бы высказаться по поводу отношения некоторых руководителей еврейских общин к проблеме эмиграции. Их подход начисто лишен какой-либо логики. Если бы они хотелибыть логичными, то ход их мыслей должен был быть чрезвычайно прост. Что эмиграция необходима, «про себя», в кулуарных беседах признают все — и коммунисты, и бундовцы, и крайние ассимиляторы. Более того — все они прекрасно понимают, что эмиграция необходима и самим странам Восточной Европы. Все без исключения понимают, что существует тесная связь между эмиграцией и равенством в правах. Равенство на бумаге мало кого устраивает, нам нужно подлинное равенство. А чтобы достичь его, надо бороться с антисемитизмом. А всякий объективный наблюдатель согласится с тем, что для того, чтобы успешнее бороться с антисемитизмом, надо, чтобы «зона военных действий» была как можно меньше. Правда,— и это еще ни от чего не гарантирует — в Германии евреи составляли всего один процент населения, но это не избавило их от чудовищного антисемитизма. Есть такие пессимисты, которые решительно отказываются верить, что эмиграция решит многие проблемы в восточноевропейской части галута. Но ассимилянт знает твердо: чем меньше будет евреев на данной территории, тем легче будет бороться с антисемитизмом. Поэтому понятно, что стремление вывезти из Европы как можно больше евреев было «синонимично» стремлению помочь остающимся добиться равноправия. Менаше Маргалит, завзятый ассимилянт, из первого поколения маскилим [*]в Одессе, говорил: «Да, я ассимилянт и останусь им, но если вы меня спросите, до каких пор я намерен поддерживать еврейскую эмиграцию, я отвечу: пока не придут русские и не взмолятся: «Ради Бога, хватит уезжать, мы без вас не можем!». В такой парадоксальной форме он выразил общий взгляд на эмиграцию — не его и не мой взгляд, а просто реальный взгляд на вещи. Тут не на что обижаться, нечего сердиться: эмиграция — это дело естественное, испокон веков испытанное средство. Три четверти жителей земного шара — потомки эмигрантов, евреи тут не исключение, и нечего нам стыдиться и скрывать, что эмиграция нам необходима.
«Конец «Долой!», «ха-Машкиф», 30.6.1939.
Хадар
«Все представления о благородстве души, рыцарстве, возвышенной красоте — заключены в этом слове».
Трудно сказать, когда именно слово «хадар» впервые появилось в идеологическом словаре Жаботинского. Однако несомненно, что суть, которую оно выражает, была необычайно важна для Жаботинского, равно как и сильно было желание видеть ее воплощенной в еврейском окружении. Уже в начале своей сионистской деятельности он не только проповедовал возвращение еврейского народа на родину, но и призывал воссоздать тот человеческий образ, который он называл «истинно еврейским» В этом образе для него заключалось воплощение всех привлекательных черт, присущих сыну народа Книги. В письме, написанном в 1928 году и адресованном организации Бейтар в Эрец Исраэль, Жаботинский определил слово «хадар» как «подвижничество». И уже через два с небольшим года, на Всемирном съезде движения Бейтар делегаты были потрясены речью Жаботинского, показавшей им, что таится в словах «хадар Бейтари», которые можно понимать как образ участника движения. Не прошло года, и Жаботинский написал гимн Бейтара, поэтическое восхваление «хадара» (см. гл. «Бейтар»).