Мираж
Шрифт:
— Понимаю, коллега Каммингс.
В этом «понимаю» Ричард почувствовал и насмешку, и иронию. Фольман не только знал, где он находился, но и прекрасно осведомлен — с кем. Построил логическую цепочку: хозяин отеля Роше — Фольман. Четко взаимодействуют! Да и этот номер, видимо, они прослушивают. Интересно, как давно?
— Понимаю, коллега Каммингс, — повторил Фольман, — но должен вас и вашего собеседника огорчить…
— Что случилось? В Мюнхене приземлились инопланетяне? Или Иисус Христос позвонил в полицай-президиум?
— Гораздо хуже. Четверть часа назад на радиостанции произошел взрыв. Вы понимаете?
Каммингс импульсивно рванулся к двери.
— Куда? В таком виде? — Голос Ирми остановил его.
Ричарда охватила ярость оттого, что эта хохотушка — свидетель его растерянности и беспомощности. Наконец он выбежал на улицу. Ни одной, как назло, машины. Ричард нырнул во тьму Английского парка и побежал сколько было сил. Как изменилась вдруг вся природа! Все выглядело враждебным и таинственным. За каждым поворотом могли оказаться злоумышленники.
«Глупо получилось. Это тебе расплата за рандеву, за любовные утехи в «Хоутел-пеншн ОККАМ». Как все глупо!» — распекал он себя.
Первое, что увидел Ричард, — машины «Скорой помощи», кордон сотрудников баварской полиции, поблескивающие маски пожарников, В левом крыле, примыкающем к парку, зияла дыра, как будто сквозь здание прошел танк. Висели балки, горели провода, из развороченных труб то ли водопровода, то ли канализации шла вода. В воздухе пахло нечистотами и гарью.
«Затхлый клоповник», — вспомнил он. С удовлетворением отметил, что вся его команда в сборе. Навстречу шел Курт Шмидт с шефом полицейского участка Северный Мюнхен — Швабинг.
— Картина получается такая, — коротко доложил Шмидт. — Взрывом уничтожена телефонная станция и сильно повреждено чешское отделение редакции. В момент взрыва там находились редактор Рудольф Скукалец, его секретарша Марин Пульда и диктор Йозеф Анталиц. Всего в здании, мы установили, было человек тридцать. Вторая смена. Серьезные ранения получила секретарша Скукальца, но ее жизнь вне опасности. Ранена также сотрудница телефонной станции Рут Эберло.
— Хотел бы уточнить. — Полицейский чин со свойственным ему педантизмом оперировал цифрами. — Пострадало восемь человек, три сотрудника чешской редакции получили серьезные ранения и доставлены в госпиталь. От взрывной волны, распространившейся на триста пятьдесят метров, пострадало четыре наших гражданина. Я уже не говорю о выбитых из окон стеклах в прилегающих домах.
— Ясно. Ваши собственные соображения: кто? почему? как?
— Трудно сказать, господин Каммингс. Мы не получали никаких сигналов или угроз взорвать ваш объект. Пожалуй, это дело рук политических экстремистов. Взрывное устройство, думаю, было заложено с внешней стороны восточного крыла, которое, насколько мне известно, не охраняется и выходит в Английский парк. Это первое, что приходит на ум. А как все было на самом деле, выяснять, видимо, вам.
Глаза всех присутствующих были обращены на него. Ну что ж, пробил его час. Сейчас он должен показать, доказать всем — и немцам, и своим с радиостанции, ну и тем, кто за океаном, — на что он способен. Должен или утвердиться, или исчезнуть как виновник взрыва или некомпетентный в вопросах безопасности человек. Вдруг внутренне ощутил, как все его друзья и недруги, информаторы и люди Управления безопасности, негласные осведомители БНД, а также его коллеги здесь, в Мюнхене, в Бонне, и там, в Вашингтоне, Нью-Йорке, все ждут его первых да и последующих шагов. В какую сторону потянет Бульдозер и насколько строг и наблюдателен будет Надсмотрщик? Ну, Ричард, сделай свой первый ход.
— Так, Штраус, я прошу вас обойти все прилегающие дома и спросить жителей: кто что видел или слышал до, во время и после взрыва. Ясно?
— Может быть, отложим до утра? Поздний час. Люди ложатся спать…
— Будем работать всю ночь, Рудольф. Помни, каждый потерянный нами час работает на преступников. Да и думаю, что после такого фейерверка и сквозняка наши соседи не скоро улягутся. Ты, Курт, отправляйся в госпиталь. Попробуй переговорить с ранеными и пострадавшими: что видели, что слышали, что думают о тех, кто, возможно, причастен к акции. Если что будет у вас обоих, срочно звоните мне в кабинет. Буду там до утра. А теперь Панковица ко мне. — И Ричард отправился к себе в «бункер».
Надо собраться с мыслями, разработать версии и составить план расследования. Прежде всего проинформировать Лэнгли и действовать, решительно действовать. Он взялся за фломастер.
— Разрешите? — В дверях показался Роберт Панковиц.
В раздумье Ричард чертил что-то фломастером. Итак, он седьмой по счету шеф безопасности этого объекта. Как складывалась судьба его предшественников?
Открывал этот список в начале 50-х годов Джордж Бикслер. Счастливчик Джордж. Повышен до начальника отдела кадров, затем переведен в Американский комитет освобождения народов России. Удача. Каммингс начертил жирный плюс.
Потом Кристенсен. После побега на родину сотрудников РС Ильинского и Овчинникова отозван в США, разжалован. Жирный минус.
Джеймс Кондон. Плюс.
Паар — бесцветная личность. Минус.
Рассел Пул — повышен до начальника отдела, затем шеф административного департамента и куратор службы безопасности. Жирный плюс.
Добряк Джордж Ле Вайе, бесхребетный, слабовольный, спрятавший свое «я» за громадными линзами в старомодной оправе. Неудачник. Минус.
И наконец, он, Ричард Каммингс. Обнадеживающая тенденция получить плюс. Но эту оценку, однако, ему вынесут только сама жизнь и последующие события. А ситуация крайне неопределенная. Да к тому же слишком много людей, так или иначе связанных с радиостанцией, с совершенно различными и подчас противоположными мотивами и суждениями потянутся к фломастеру, чтобы поставить плюс или минус.
— Разрешите? — Роберт Панковиц второй раз пытался напомнить о себе.
Ричард жестом пригласил его войти. Сделал многозначительную паузу.
— Вы, надеюсь, понимаете, Панковиц, какая вина ложится на вас за все случившееся? Где, где ваша охрана? Куда смотрели? Где в это время был полицейский наряд о собаками? Пивом утоляли жажду? И собаки тоже? А ваша хваленая система сигнализации? «Муха не пролетит незамеченной»! Пролетела да еще десять кило пластиковой взрывчатки на своем брюшке пронесла. Не много ли?