Миражи мегаполиса
Шрифт:
– Успешно? – заинтересовался Роланд.
– Поначалу – да, а потом мне как-то перестало везти с добычей. Еще рисовала.
– Можно посмотреть?
– Да там, собственно, и не на что. – Эми пожала плечами. – Получилось не то, что обычно предназначается окружающим для просмотра.
Роланд улыбнулся.
– Жаль, мне было бы интересно посмотреть.
– Если хочешь, то могу тебя нарисовать, – неожиданно для себя предложила Эми. – Вот и посмотришь.
– Договорились. Так и сделаем. Но сначала ты отправишься в душ и будешь находиться
– Да мне все равно.
– Понятно. Принесу, что понравится. Не вздумай отключать телефон и баррикадировать дверь.
Наверное, насчет портрета Эми погорячилась – людей она давно не рисовала.
Многие вещи у нее выходили неплохо. Иногда под настроение удачно получались портреты карандашом. Несколькими линиями удавалось передать как выражение лица человека, так и его облик в целом.
Эми очень ценила свое умение ухватывать во внешности позирующего ей человека самое главное и запечатлевать увиденное на ватмане…
Эми устроилась у окна, а Роланда усадила напротив, чтобы тени не искажали лица. Придирчиво командовала ему повернуться то так, то этак и в итоге выбрала наиболее импонирующий ей ракурс: в три четверти. Лишь потом сообразила, что рисовать в нем куда труднее, чем в фас или профиль.
Битых два часа она вовсю работала карандашом, досадовала на саму себя, тихонько ругалась вполголоса. Эми не нашла в доме даже самой завалящей резинки, поэтому ей пришлось рисовать сразу начисто, а это значило, что любая неверная линия могла испортить рисунок. Но, посмотрев на Роланда, который сидел с самым что ни на есть расслабленным видом, она усовестилась, прикусила кончик языка и ювелирными штрихами стала завершать работу.
– Ну? – не выдержал Роланд, который до сих пор проявлял чудеса терпения.
– Что ну? – хитро покосилась на него Эми.
– Закончила?
– А то! – кивнула она.
– Так показывай.
– Ты уверен, что хочешь это видеть? – с сомнением в голосе переспросила она.
Роланд разочарованно вздохнул.
– Я так и знал.
– Что ты там знал?
– Что у тебя ничего не получится.
– Это еще почему?
– Да потому. Наверное, это не самое веселое занятие – столько времени малевать мою физиономию.
– Малевать?!
– Ну, ты же мне не показываешь, что вышло. И как я могу оценить твой феерический талант?
– Вот балда! – не сдержалась она.
– Это как?
– Ой, прости, пожалуйста, у меня просто вырвалось, – поспешила уверить его Эми.
– Вырвалось у нее. Отдай рисунок! Кто, в конце концов, модель? Где моя компенсация за двухчасовую неподвижность?
– Осторожно, помнешь!
– Помну – и фиг с ним, зато, может, удастся укусить тебя за ухо за всю бессовестность поведения.
Эми не выдержала:
– Как это – фиг с ним? Жалко же, ты что?!
– Ага, значит, все-таки что-то
– Да вышло, вышло. На смотри. – Она протянула Роланду лист бумаги и отвернулась.
Он внимательно рассматривал рисунок.
– Если учесть, сколько лет я не рисовала портретов, то… Я бы поставила себе твердую четверку. Но все же я не совсем довольна результатом. Что ты молчишь? Не надо, не отвечай, я не переживу.
– Эми, у тебя талант!
– Да ну, скажешь тоже, – рассмеялась она.
– Я правду говорю. Если захочешь, вполне можешь развиваться в этом направлении.
– Ага, развиваться. Чтобы художником полноценным стать, знаешь, сколько мне пахать придется? Например, я не могу из головы проиллюстрировать книжку какую-нибудь, – пожаловалась Эми, довольная, что кто-то проявил внимание к ее художественным способностям.
– Но есть ведь то, что дается тебе легко. – Роланд сказал то, что Эми и так прекрасно знала. – Не всякий так вот запросто, несколькими линиями может перенести на бумагу облик человека, ухватив его суть и передав самое главное.
– Ладно, уговорил, я сейчас зазнаюсь и перестану краснеть.
– Ты сначала автограф изобрази, а потом красней сколько влезет.
– Какой еще автограф?
– Да я вот надеюсь, что ты мне мой же портрет подаришь.
– Вообще-то он мне и самой нравится… – Эми изобразила задумчивость и сомнение на лице.
– Нарисуешь еще один. Потом. Если захочешь. А пока, может быть, угостишь меня чаем? Я понимаю, тебе лень, но ты вроде как хозяйка дома. Я вкусный чай купил, с лаймом и ежевикой.
– На одном чае долго не протянешь, – ухмыльнулась Эми.
– Точно. Поэтому там на всякий случай еще полмешка пирожных.
Эми улыбнулась и протянула ему рисунок. А потом они пошли заваривать чай.
18
Ночь. Черный шелк неба, с которого чудом не соскальзывают звезды.
Ветер был неожиданно теплым для глубокой осени. Но пледы они на балкон все равно вытащили. Закутались, усевшись на роскошную медвежью шкуру – дедушкино наследство. Поставили рядом огромные кружки с душистым чаем и миску с цукатами.
Разговор был неторопливым, размеренным, что, впрочем, не мешало взаимному подначиванию. Если человек оказался рядом, то надо уделить ему внимание хотя бы беседой, подумала Эми. Вне зависимости от ее душевного состояния.
Впрочем, особых опасений оно у нее сейчас не вызывало. Отрезок жизни, посвященный модемной конторе, а затем издательству, завершился, разночтений тут быть не могло. Отсутствие в последние дни Кэрол и Стэнли было для нее вполне объяснимым. Один спасает свое финансовое положение, используя все ресурсы и возможности для поиска работы, а вторая переваривает свой печальный дебют в качестве директора, и, мягко говоря, им сейчас не до бывших членов команды. Нельзя было сказать, что подобный расклад печалил Эми, поскольку она все равно плохо представляла, о чем сейчас смогла бы с ними говорить.