Миражи мегаполиса
Шрифт:
– Вот она-то нам и нужна.
– Это еще зачем?
– А ты посмотри, куда она направляется.
– Мм?
– Эми, включи мозги. В «The Hub».
– Что мы там забыли?
– Ты меня удивляешь. Там сегодня выступают Brainstorm. Помнишь, ты обмолвилась, что они приезжают в Эдинбург и ты хотела бы пойти? Я взял билеты.
– Роланд! Спасибо. Ну ты даешь! Я, честно говоря, со всеми этими событиями… – Потерявшись в словах, она неожиданно обняла его.
Он не стал прижимать ее к себе в ответ, а просто сказал:
– А поцеловать?
– Нет, какая наглость, до чего
– Естественно. Бескорыстных людей не бывает по определению. Идем.
В зале не было сидячих мест. Народ рассеялся по залу, и, не зная, чем себя занять в ожидании, пил пиво. Роланд и Эми подошли поближе к сцене, декорированной причудливыми светильниками в виде гигантских бледных поганок.
Интересное у латышей чувство юмора, ничего не скажешь, весело подумала Эми.
Высыпавшиеся на сцену горохом латыши полностью переключили на себя внимание Эми с декораций. Солист Ренарс Кауперс был при полном параде – в костюме-тройке, да еще и с галстуком. Даже в этом костюме он напоминал ребенка, еще не миновавшего детсадовский возраст.
Но как он владел вниманием зала! Как заряжал всех позитивом и улыбками! Какой драйв, какую мощную и слаженную игру демонстрировала группа!
Латыши, к радости Эми, оказались из той редкой категории исполнителей, которые поют вживую ярче и выразительней, чем на студийных альбомах, импровизируя и виртуозно обыгрывая мелодии. Голос необычного тембра и харизматичного звучания взмывал под потолок зала и разбивался каплями оттепели на печальных нотах, случись им быть в песне.
На какой-то особенно нежной песне Роланд попытался взять ее за руку. Но Эми резко отдернула ладонь. Сама не понимая причины и наверняка обидев его…
А потом пожалела об этом.
Если бы знать заранее, что ждет впереди. Если бы понимать причины и скрытый смысл происходящего. Если бы ориентироваться в событиях, прежде чем станет слишком поздно.
Тогда многие вещи изначально воспринимались бы совсем по-другому. Не приходилось бы жалеть о несделанном. Не оставалась бы горечь от иных поступков, слов, действий. Удавалось бы вовремя обращать внимание на то, что позже окажется для тебя таким важным. Можно было бы не терять драгоценного времени, посвящая его тому, о чем впоследствии ты сможешь только грезить.
И совсем иначе можно было бы проживать жизнь.
Неизвестно… может быть, от этого чья-то жизнь стала бы более предсказуемой и менее интересной?
Но боль от осознания того, что многое можно было сделать по-другому, не оставляла ее.
Эми сдалась.
Этого она боялась и боязнь заставляла ее строить стены, быть резкой и отчужденной. А когда сдалась, ее словно обняло морской волной, белоснежной пеной, окутало дыханием прибоя и все стало простым и легким.
На уровне размытых и незаконченных обрывков мыслей это выглядело примерно так: в конце концов, Роланду скоро улетать. Почему бы не провести оставшиеся до отлета дни так, чтобы им обоим было приятно, весело и интересно?
Да и потом, невозможно все время только принимать, не отдавая ничего взамен и не делясь…
Они
Эми обнаруживала схожесть их мыслей, совпадение жизненных ориентиров, а его мнение по вопросам, в которых они не сходились, интриговало ее и вызывало еще больший интерес. Чем больше она узнавала Роланда, тем более привлекательным он ей казался. Ее завораживала его мягкая уверенная сила. То, что он не боялся выглядеть сентиментальным, лишь подчеркивало его основательность и решительность. Эми могла только поражаться, где раньше были ее глаза…
20
– Эми, просыпайся, пожалуйста.
– Что такое? Который час? Опять будишь спозаранку… – Эми вновь уткнулась в подушку и подтащила одеяло повыше.
– Еще и одиннадцати нет. Мне просто снова звонили по работе, – вздохнул Роланд. – Нужно добраться до ноутбука и кое-что для них сделать.
– Ну вот, опять. Давно бы привез сюда ноутбук и не мучился.
Роланд пожал плечами.
– Как-то не подумал. И потом, сколько можно бессовестно пользоваться твоим гостеприимством?
– А куда тебе надо ехать? – поинтересовалась она.
– Мои вещи в квартире приятеля. Он сейчас на съемках во Флориде, удалось пересечься лишь на короткое время, а заодно я взял у него ключи. Иногда останавливаюсь там, иногда бронирую гостиницу.
– Все с тобой ясно. Что делать, надо – значит надо. – Огромным усилием воли Эми оторвалась от подушки и потянулась за халатиком.
– А хочешь поехать со мной? – неожиданно предложил Роланд. – Будешь рядом, мне не придется дергаться, что ты здесь одна осталась.
– Скажешь тоже, дергаться, – засмеялась Эми. – Ладно, согласна. Правда, непонятно, чем мне там заниматься…
– Увидишь, – туманно пообещал Роланд. – Тебе наверняка понравится.
Квартира оказалась впечатляющей: два этажа, и если первый был более-менее приспособлен для жизни с комфортом, то второй… Второй этаж сильно смахивал на выставочный зал.
Приятель Роланда оказался фотографом, причем великолепным. Пока Роланд валялся на диване с ноутбуком на животе, Эми как завороженная бродила по залу и рассматривала нескончаемые фотографии, в рамках и без, развешанные по стенам и лежавшие стопками на подоконниках, разложенные по альбомам и даже шуршавшие под ногами. Рассматривала и думала: а ведь это то, чем когда-то хотела заниматься и я, но забыла, слишком увлекшись чужими играми.
Многие, рассматривая ее любительские фотоальбомы, отмечали чувство композиции, вкус, умение видеть необычное и способность делать оригинальные снимки.
Эми продолжала изучать фотографии. Лица, тела, фантастически красивые пейзажи, животные, радуги, мотоциклы, фьорды, камни, водоросли, пустыни… Роланд давно закончил работать, а она все никак не могла справиться с обрушившейся на нее лавиной снимков удивительной красоты и цельности.
Наконец Эми захлопнула последний альбом.
– Ну? – спросил Роланд, сидя на полу и обхватив колени руками.