Миражи
Шрифт:
— Мне пора, — произнесла Вероника едва слышно.
— Киньте смс когда долетите, — попросил Виктор.
Голос его не дрогнул, не выдал волнения. А ведь Вяземский боялся за нее гораздо больше, чем если бы летел сам. Его страх перед далеким перелетом Ники превратился в панический. Пусть они никогда не увидятся больше, только бы она долетела благополучно. «Только бы долетела,»— твердил он про себя. При этом внешне оставался спокоен.
Не мог он показать Нике всего, что сейчас творилось в его мыслях! А показал бы, так один был тогда путь — никуда не отпускать ее. Рассказать о страхе, боли, отчаянии, о
А что он станет делать без нее? Что?
Одиночество со всей мрачной, неумолимой тишиной вставало перед ним. Ника прогоняла этого зверя пока была рядом. С того дня в Летнем саду Виктор начисто забыл обо всем, о своих проблемах, разочарованиях, он жил от одной встречи с Вероникой до другой, и так всю неделю. А теперь она уезжает. Зачем? Ведь им хорошо вместе. Но не может он сказать ей: «останься». Это просто смешно, кто он такой, чтобы просить об этом? У Ники родители, учеба и… самое главное ее возраст — вся жизнь впереди, и Виктору нет места рядом. О чем он вообще думает… Надо вежливо попрощаться и уйти. Только узнать потом, что она долетела. И все. Больше не вспоминать о ней. Да разве он сможет не вспоминать о ней? Если каждый день, каждую их прогулку сохранил, как самое дорогое. Что же, выходит он любит ее? Да. ДА! Любит. А сказать ей про это нельзя. Ни в коем случае нельзя сказать…
— Я позвоню лучше, а то СМС может потеряться и вы станете волноваться за меня.
— Стану…
«Уважаемые пассажиры…» — зазвучало в микрофон, потом это же на английском «Dear passengers…
— Мне пора, — повторила Ника и вдруг заплакала.
Она смотрела на Виктора, слезы сбегали по щекам девушки, губы дрожали.
— Ну что вы, Ника, — он шагнул к ней и обнял.
Плевать, что она подумает, не может он ее вот так равнодушно отпустить, чтобы она поверила, что ему все равно. Не все равно, он что угодно отдал бы сейчас, чтобы она осталась! Хоть на несколько дней. И тогда…может быть… он как-то смог бы сказать ей…
Она прижалась к нему и заплакала еще сильнее, как маленькая девочка. Виктор не знал, чем ее утешить.
Он осторожно коснулся ее волос, отстранил Нику, убрал пряди с ее мокрых щек, достал носовой платок, вытер девушке слезы.
— Не надо плакать, ну с чего вы? Не навек расстаемся я напишу…
— Правда?
— Честное роханское.
Она улыбнулась, сама еще раз вытерла щеки ладонями.
— Извините… сама не знаю, что это я… буду по городу очень скучать… — губы ее опять дрогнули, и такое было растерянное и беззащитное выражение лица, как будто она потерялась. — Я не хочу домой…
Последние пассажиры уже заметно торопясь прошли турникеты на взлетную полосу.
«Ну почему же он не сказал… а теперь уже поздно…» Мысли Виктора заметались…
— Ника… я…
«Нет! Ничего не успеть уже… но что же сделать, чтобы она поняла?»
Он смотрел на нее, а Ника ждала… Ждала от него помощи.
Неужели он так и будет беречь и лелеять свой покой, одиночество?
Виктор вздохнул, взял Веронику за плечи и поцеловал в дрожащие губы.
Глаза ее сначала удивленно распахнулись, потом затуманились, губы неумело ответили ему, раскрылись.
«Скажи сейчас…скажи ей
Страх одиночества не оправдание для того, чтобы сломать ей жизнь!
Виктор отпустил Нику, но она сама обняла его и прижалась к груди Вяземского, он гладил ее по волосам, вбирая пальцами ощущение мягкости густых прядей.
— Все будет хорошо, все будет хорошо, — повторял он, — я напишу…
Только когда самолет взлетел, Виктор со всей отчетливостью понял, что ради них обоих он должен был просить Нику остаться. И она сейчас стояла бы рядом с ним, и они вернулись бы к Заливу, в дом на берегу…
Но самолет удалялся, набирал высоту, превращался в несколько светящихся точек в темном небе, вой двигателей стал едва различимым среди других звуков, теперь его мог бы заглушить негромкий человеческий голос.
Голос… ее голос… Виктор знал, что она сейчас плачет! Надо сказать… Нике плохо, надо сказать ей сейчас, чтобы она знала. Что…что…что он любит ее…
Виктор заторопился расстегнул замок-кнопку на футляре и… его мобильный телефон выскользнул из руки прямо в большую лужу, которая разлилась у края отгороженного для провожающих участка.
— Ах ты черт! — Вяземский наклонился, нашарил телефон в луже, сразу же открыл, вынул батарею — но это было мертвому припарки. Конечно, и сама схема, и сим карта сдохли. И что теперь… ладно, сейчас он купит другой аппарат, не проблема. И сразу позвонит. Виктор напряг память и вдруг понял, что не знает телефона Ники, тот был в памяти мобильника, да и звонили они друг другу не часто. Виктор дозванивался автонабором через записную книгу, а теперь книга эта вся испорчена. Что же делать? Как сообщить ей? И как она сможет ему позвонить? Надо восстанавливать номер.
Салон «Связной» на Московском проспекте еще работал. Покупка и подключение были делом пятнадцати минут, а вот восстановление номера оказалось долгой процедурой.
Виктор не захотел ждать в салоне, среди продавцов и охранника, а пошел посидеть в машине. Джип он припарковал у подземного перехода, напротив Макдоналдса.
Виктор сидел в машине и курил одну сигарету за другой, трубку в этот день он забыл дома. Вернулось чувство пустоты, которое овладело им после ухода Риты. Но только на этот раз оно было еще хуже, мрачнее. Потому что ничего не удалось сказать Нике, или потому, что он не был готов сказать? Или он уже никому не решится сказать ничего подобного? Страх одиночества, новой потери не позволит. Скорее всего так.
И все один к одному: испорчен мобильный, и связь их прервалась. А за этим вопросы. Надолго? Навсегда? Он даже фамилии ее не знает, ни адреса — ничего. Кроме того, что Вероника живет в Ангарске. Допустим город не большой и можно разыскать ее там…отца зовут Сергей, живут они вместе, значит, круг поиска сужается, но все равно.
Да что он, Таня все знает и фамилию, и адрес, и мейл…
Но мобильная связь, Сеть — это лишь иллюзия. Разве письмо может заменить разговор с живым человеком? Разве можно услышать голос, почувствовать прикосновение руки, глядя на слова «я люблю тебя», «я беру тебя за руку». Нет конечно, все равно это будут только буквы на светящемся экране монитора.