Мирное время
Шрифт:
– Это все Кармона, - неохотно признался Марко.
– Похоже, он решил избавиться от меня, чтобы прибрать к рукам компанию. Я подозреваю, что смерть Хосе тоже была не случайна.
– Пресвятая Дева!
– всплеснул руками Алехандро.
– Вам нужно не убегать, а сейчас же идти в полицию!
– Я не могу. Луис Алькарас работает на Кармону, и стоит мне оказаться в руках полиции, как они найдут способ заткнуть мне рот. Самое лучше для меня сейчас - это залечь на дно, где-нибудь подальше отсюда, и все хорошенько обдумать. Оставаться в Риволе небезопасно.
– Но что же делать мне?
– Дворецкий казался растерянным.
– Что я скажу прислуге?
– Прислуге можешь сказать, что я срочно уехал по делам. Веди себя так, словно ничего не произошло. Если полицейские вызовут тебя на допрос, а они наверняка это сделают, можешь рассказать все без утайки. Я пришел, забрал кое-какие вещи и уехал в неизвестном направлении. Куда - ты не знаешь. Если что-нибудь изменится, я свяжусь с тобой, но на это могут уйти недели или даже месяцы. Боюсь, первое время тебе будет непросто. Это поможет облегчить твои хлопоты.
С этими словами он вложил один из рубинов в сухую ладонь старика.
– Сеньор!
– воскликнул дворецкий, с ужасом глядя на драгоценный камень.
– Заберите, я не могу принять этого!
– Считай это своими премиальными, - отрезал Марко.
– Если все пойдет совсем скверно, они могут арестовать все мое имущество, включая дом. В этом случае ты окажешься на улице. Продав рубин, ты сможешь купить себе жилье и безбедно прожить несколько лет.
Неожиданно Кордеро склонил голову, прислушиваясь.
– Алехандро, ты что-нибудь слышишь?
– Кажется, это полицейские сирены, сеньор!
– Значит, я не ошибся.
– Марко спрятал мешочек с рубинами в карман.
– Скажи, моя птичка готова?
– Флайер ожидает вас на площадке за домом, сеньор. Но, прежде чем вы отправитесь в путь, обдумайте все хорошенько. Вы ведь не уличный жулик, чтобы убегать от полиции, а весьма значимая фигура в городе! Может быть, стоит побороться за правду?
Марко покачал головой:
– Я не настолько глуп, чтобы верить в честную игру Кармоны и Алькараса. Быстрее, проводи меня к флайеру! Через минуту здесь будет куча полицейских, и я не собираюсь облегчать им жизнь, позволив скрутить себя во дворе собственного дома.
В сопровождении дворецкого, Кордеро пересек пахнущую цветами лужайку перед домом и, обогнув особняк, вышел к взлетной площадке, на которой стоял флайер. Белый, точно горный снег, он напоминал раскинувшую крылья птицу и был прекрасен в совершенстве своих форм. Его остроконечный нос смотрел в звездное небо, а прозрачный колпак кабины был гостеприимно распахнут. Марко подумал о том, как здорово было бы сейчас пролететь над залитыми ночными огнями улицами Риволя и сделать несколько кругов над Центральным парком просто так, ради собственного удовольствия, а не спасаясь от погони.
– Будьте вы прокляты!
– с чувством сказал он, видя, что алые всполохи полицейских огней уже озарили кроны растущих у дороги кипарисов.
– До встречи, Алехандро!
– Кордеро хлопнул дворецкого по плечу и побежал к флайеру.
– Благослови тебя Святая Дева, мальчик!
– прошептал Алехандро ему вслед, украдкой чертя в воздухе приносящий удачу символ.
Приблизившись к летательному аппарату, Марко забросил сумку с вещами в кабину и залез следом. Едва оказавшись в кресле, он пристегнул ремни безопасности и опустил прозрачный колпак. Его тотчас окутала тишина: закаленное стекло кабины не пропускало ни единого звука снаружи.
Пробежав пальцами по кнопкам, Кордеро оживил приборную панель, которая приветливо вспыхнула множеством разноцветных огоньков. Человека, впервые оказавшегося
Пока Марко готовил флайер к взлету, во дворе появились несколько полицейских в зеркальных шлемах. Не дожидаясь, пока они приблизятся, Кордеро увеличил тягу двигателя, почувствовав, как по корпусу машины прокатилась мягкая дрожь. Создавалось ощущение, будто флайер обладает собственным разумом и сейчас дрожит в радостном предвкушении полета.
Полицейские, тем временем, окружили Алехандро. Один из них сгреб дворецкого за грудки и принялся что-то у него выпытывать. Старик с невозмутимым видом пожал плечами и указал на флайер. Другой офицер подбежал к летательному аппарату, вскарабкался на корпус и, заглянув через прозрачный колпак в кабину, требовательно постучал кулаком по стеклу. В ответ Кордеро лишь показал ему неприличный жест из двух пальцев и потянул на себя штурвал.
В ушах засвистело. Слегка качнувшись, флайер оторвался от земли и начал медленно подниматься в воздух. Полицейский еще какое-то время балансировал на корпусе машины, а затем, не удержавшись, соскользнул вниз.
Когда летательный аппарат, покачивая крыльями, поднялся над кипарисами, Марко чуть успокоился, осознав, что ему удалось уйти. Заложив широкий круг над территорией резиденции, он попытался разглядеть, что происходит внизу. На площадке суетились уже пятеро людей в форме. В бледном свете уличных фонарей можно было увидеть, как в их руках поблескивают станнеры, которые они так и не успели пустить в ход. Один из офицеров стоял возле Алехандро и вероятно о чем-то его расспрашивал. Нелегко придется старику в ближайшее время... Оставалось лишь надеяться, что полицейские не рискнут перейти границы дозволенного и допрос будет осуществляться в рамках закона.
Марко бросил долгий, прощальный взгляд на свой дом, в одночасье ставший мрачным и негостеприимным, тяжело вздохнул и, взявшись за штурвал, стал раздумывать, куда ему направиться дальше. Выбор был невелик. Один из вариантов - пересечь пустыню и добраться до Восточных земель. Возле Моря находилась целая система независимых и вполне развитых городов-государств, существующих отдельно от Федерации. Местное население состояло из тех, кто не был согласен с политикой правительства Цахебрэ. Образовав подобие оппозиционной коалиции, люди потребовали для себя независимости. Риволь не стал вмешиваться в дела портовых городов и великодушно разрешил им вариться в собственном соку. В тех краях действовала своя правоохранительная система дружинников и добровольцев, поэтому можно было не волноваться, что его схватит очередной полицейский патруль, узнав в нем беглого преступника. Самое главное - находясь там, как можно тщательнее скрывать свое происхождение. Люди, привыкшие всю жизнь добывать себе пропитание тяжелым трудом, не испытывали любви к столичным жителям, а их ненависть к аристократам переходила все мыслимые границы. Надо признать, последних вообще мало где жаловали за пределами столицы.