Миры Айзека Азимова. Книга 3
Шрифт:
Она пыталась подобрать подходящие слова, и Бейли пришел ей на помощь:
— Отождествляла себя с ней.
— Да, — сказала она, но тут же покачала головой и отвела взгляд в сторону. — Не в прямом смысле. Пытаясь подражать тому, что, как я думала, в ней было. Ну, ты знаешь… Я такой не была.
— Я знаю это, Джесси. Не глупи.
— Но все-таки я много размышляла о ней и постепенно начала думать, что сейчас многое происходит такого, о чем не ведали прежде. Ну например, у нас, землян, есть старинные обычаи, и вот пришли космониты со своими нравами и стали насаждать
— Так. И что же было дальше?
— Она сказала, что не понимает, о чем я говорю, и что к тому же я — жена полицейского. Я ответила, что это не имеет к делу никакого отношения, и в конце концов она согласилась кое с кем поговорить. И где-то через месяц она подошла ко мне и сказала, что все в порядке… Я вступила в их организацию и с тех пор ходила на все собрания.
Бейли с грустью посмотрел на нее:
— А почему ты ничего мне не сказала?
Голос Джесси задрожал:
— Я очень сожалею, Лайдж.
— Ну, сожалей не сожалей, этим делу не поможешь. Расскажи лучше о собраниях. Прежде всего, где они проходили?
Им овладело ощущение отстраненности. От оцепенения все чувства, казалось, онемели. То, во что он изо всех сил старался не верить, оказалось правдой — голой, не вызывающей никаких сомнений правдой. В каком-то смысле Бейли даже почувствовал облегчение от того, что теперь не было неопределенности.
— Здесь, — ответила Джесси.
— Здесь? Прямо на этом месте, на мотошоссе?
— Да, на мотошоссе. Вот почему мне не хотелось сюда ехать. Правда, для встреч лучшего места было не придумать. Мы собирались…
— Сколько вас было?
— Я не могу сказать точно. Человек шестьдесят-семьдесят. Это было что-то типа местной ячейки. Мы приносили складные стулья, легкую закуску и прохладительные напитки. Кто-нибудь произносил речь, обычно о том, как прекрасна была жизнь в старые времена и как однажды мы разделаемся с монстрами, то есть с роботами, а заодно и с космонитами. Честно говоря, речи были скучноваты, потому что каждый раз в них говорилось одно и то же. Мы просто-напросто пережидали, когда они закончатся. Мы давали торжественные клятвы, и у нас были тайные знаки, которыми мы могли приветствовать друг друга в повседневной жизни.
— И вас никогда не прерывали? Ни полицейские, ни пожарные машины мимо не проезжали?
— Нет, никогда.
— Так уж это невероятно, Элайдж? — вмешался Р. Дэниел.
— Может быть, и нет, — задумчиво ответил Бейли. — Есть ответвления, которые практически никогда не используются. Вот только определить, где они, не так-то просто. И это все, чем вы занимались на собраниях, Джесси? Произносили речи да играли в конспирацию?
— Почти что все. И еще иногда пели песни. И наконец, закусывали сандвичами, пили сок.
— В таком случае, чего ты разнервничалась? — спросил Бейли, едва сдерживаясь.
Джесси заморгала глазами.
— Пожалуйста, ответь на мой вопрос, — с железной настойчивостью проговорил Бейли. — Если все было так безобидно, то почему ты пребываешь в такой панике эти полтора дня?
— Я думала, они что-нибудь сделают с тобой, Лайдж. Ради Бога, почему ты не хочешь меня понять? Я же тебе все объяснила.
— Нет, пока еще мало объяснила. Ты сообщила мне об участии в безобидных тайных посиделках. Теперь скажи, члены вашей организации когда-нибудь организовывали открытые демонстрации? Они когда-нибудь уничтожали роботов? Устраивали массовые беспорядки? Убивали людей?
— Никогда! Лайдж, я бы в жизни не сделала ничего подобного! Я бы сразу порвала с ними, попытайся они совершить такое.
— Но тогда почему же ты утверждаешь, что совершила нечто ужасное? Почему ты думаешь, что тебя посадят в тюрьму?
— Ну, в общем, они часто говорили, что когда-нибудь начнут давить на правительство. Предполагалось, что мы выступим организованно, прекратим работу и начнутся массовые забастовки. Правительство будет вынуждено наложить запрет на использование роботов, и космонитам придется убраться восвояси. Я думала, это были просто разговоры, а тут тебе дали это задание и нового напарника. И потом я услышала, как они говорили: «Теперь начнутся настоящие действия», и еще: «На их примере мы покажем, на что способны, и немедленно положим конец этому вторжению роботов». Они говорили это прямо в туалетном блоке, не зная, что речь идет о тебе. Но я поняла это сразу же.
Ее голос прервался.
— Ну успокойся, Джесси, — сказал Бейли смягчившись. — Все это пустяки. Одни разговоры. Сама видишь: с нами ничего не случилось.
— Я так… так бу-боялась. Я думала, что тоже в этом замешана. Если бы начались убийства и погромы, могли бы убить тебя и Бентли, и я была бы виновата в этом, потому что принимала участие в заговоре. А раз так, меня посадили бы в тюрьму.
Бейли дал ей выплакаться. Он обнял ее за плечи и, плотно сжав губы, посмотрел на Р. Дэниела, который ответил ему невозмутимым взглядом.
— Теперь, Джесси, подумай хорошенько и скажи, кто возглавлял вашу группу? — спросил Бейли.
Джесси немного успокоилась и осторожно прикладывала мокрый носовой платок к уголкам глаз.
— Всем руководил Джозеф Клемин, но на самом деле он ничего из себя не представлял. Он не выше пяти футов четырех дюймов и, по-видимому, дома у жены под каблуком. Мне кажется, он нисколечко не опасен. Вы ведь не станете арестовывать его, верно, Лайдж? Только потому, что я сказала?
Вид у нее был встревоженно-виноватый.
— Я пока никого еще не арестовываю. От кого Клемин получал инструкции?
— Не знаю.
— На собраниях бывали какие-нибудь незнакомые тебе люди? Ты понимаешь, о чем я: какие-нибудь важные шишки из центрального штаба?
— Иногда приходили какие-то люди, произносили речи. Это было не очень часто, может быть, раза два в год.
— Можешь назвать их имена?
— Нет. Их всегда представляли как «один из нас» или «товарищ с Джексон Хайтс» или еще откуда-нибудь.
— Ясно. Дэниел!