Миры Филипа Фармера. Том 5
Шрифт:
Иммерман создал биохимическое чудо, названное им эликсиром бессмертия, хотя вечной жизни он не давал.
— Продляя ее всемеро! — пробормотал Дункан.
— Что?! — воскликнул Каребара. — Я спрашиваю вас про Ома!
— О, — вздохнул Дункан. — Мне на секунду показалось, что я начинаю вспоминать… но все ушло. И я не могу даже припомнить, что это было.
Каребара лучился удовольствием.
— По крайней мере, прогресс наблюдается.
Эликсир Иммермана замедлял темп старения в семь раз. Обычный гражданин, проживший восемьдесят сублет, реально провел
Вот поэтому-то правительство и охотилось за беглым Дунканом. Некоторые из высоких чинов — вероятно, очень немногие, и из самых высоких — выяснили о существовании эликсира у схваченных иммеров. И оставили секрет себе. Они окаменили не только всех пойманных иммеров, но и весь персонал, который мог узнать что-то об эликсире или хотя бы о его существовании. Сник не знала об эликсире ничего, но и ее судили по ложным обвинениям, приговорили к окаменению и отправили на склад.
Несмотря на все попытки Дункана сдерживаться, график артериального давления на экране выдал пик высотой с небоскреб, а Ф-волны дошли до частоты 20 000 герц.
— Пора вас отуманивать, — сообщил Каребара. — Откройте ротик…
Очнулся Дункан через час; электроды уже были сняты. Профессор стоял над ним с озадаченным видом. Поданный Каребарой стакан воды Дункан выпил с жадностью. Профессор отобрал у него пустой стакан, поставил на столик и вышел, не произнеся ни слова. Охранники последовали за ним. Когда дверь за ними закрылась, Дункан поднялся на ноги. Его трясло. Несмотря на выпитую воду, во рту было так сухо, что язык только что искры из зубов не выбивал. Голова и живот перебрасывались раскаленным чугунным ядром.
— Этот жуколюб, — прошипел Дункан, ковыляя в ванную, — опрыскал меня раза четыре. И наркотик сверху. Чистый садизм.
Однако если Каребара и выяснил таким образом нечто сногсшибательное, то оставил это при себе. Дункан, впрочем, сомневался, что профессор узнал больше, чем согласился рассказать пациент — кроме полного списка инструкций по постройке новой личности. Даже этого хватит, чтобы Руггедо-Иммерман примчался со всех ног.
Выблевывая завтрак, Дункан позабыл о всех планах. Чуть лучше он себя почувствовал, только прополоскав рот, выпив еще воды, высморкавшись и умывшись. Он дополз до кровати, лег, закрыл глаза, собираясь поразмышлять о результатах сеанса, и тут же заснул.
Проснулся он только к полудню — встал, выпил кофе, съел несколько крекеров с сыром. В час дня пришли охранники, чтобы отвести его в плавательный бассейн. Несмотря на головную боль и скрип каждой молекулы в теле, он пошел и к концу отведенного часа почувствовал себя намного лучше.
Пока Кабтаб шумно плескался, Дункан смог бросить Сник два слова:
— Возможно, сегодня.
Потом передал падре то же самое.
В два часа пришел Каребара.
— Думаю, что нам следует увеличить темп. Мои ощущения, разумеется, ненаучны, но мне кажется, что мы напали на жилу.
— Да пошел ты со своей интуицией, — ответил Дункан. — Я еще после утра не отошел.
— Ни в коем случае! — Каребара злобно глянул на него. — Мы взяли темп и сбрасывать его не можем.
— Я тебе могу пообещать, что ты только зря потратишь мое и свое время, да заставишь меня блевать, — ответил Дункан. — Без моей помощи ты не продвинешься ни на дюйм, а я не шевельну и пальцем. Если приду в форму к вечеру — попробуем, а если нет…
Каребара прикусил нижнюю губу, пошевелил пальцами, потом выговорил:
— Ладно. Один сеанс пропустим. Но к вечеру вы обязаны быть готовы. Это очень важно.
«Потому что придет Иммерман?» — подумал Дункан.
— Сейчас я вздремну и попробую методом обратной связи снять наркопохмелье, — сказал он вслух. — Попробую подготовиться к вечеру. Но с наркотиками ты перебарщиваешь, проф. Может быть, их должен вводить более компетентный врач?
Каребара побагровел, но промолчал и тут же ушел, а с ним и охранники.
Дункан подошел к окну, чтобы полюбоваться видом. Сияли на солнце белые паруса яхт и многоцветных грузовозов, полыхал алый фюзеляж дирижабля, поблескивали панели солнечных батарей на башнях. В пятидесяти футах ниже окна пролетела чайка.
«Но побег легче устроить ночью», — подумал Дункан.
В шесть часов на экране появился Каребара.
— Сеанс откладывается до одиннадцати.
— Почему?
— Вам это знать не обязательно.
— А Сник и Кабтаб будут?
— Это я сообщить могу. Да. По приказу сверху.
Дункан улыбнулся. Причина такого нарушения графика могла быть только одна.
Глава 30
Пантея Сник лежала без сознания на кушетке, обрызганная туманом правды.
— Строила ли ты план или планы побега из этого помещения? — спрашивал стоящий в изголовье Каребара.
— Нет.
— Строила ли ты с кем-то еще план или планы побега из этого помещения?
— Да.
Каребара засиял.
— С кем ты строила план или планы побега?
— С Уильямом Сент-Джорджем Дунканом и падре Кобэмом Ван Кабтабом.
— О Боже, я так и знал, так и знал! Но как они могли сделать это, не сообщаясь друг с другом? Слушай меня, гражданка Сник, и отвечай на мой вопрос со всеми подробностями. Каким образом — устно, письменно, через компьютер или как-то еще — ты, Кабтаб и Дункан передавали друг другу план побега?!
— А-а-а! — закричал Дункан и проснулся. Сердце его бешено колотилось, хотя паника уже отступала.
Продремал он не больше трех минут, но этого хватило, чтобы подкорка успела показать ему кошмар. Если его тюремщики окажутся сверхосторожны, они применят туман правды к его друзьям. И узнают то, чего им знать вовсе не следует.
До одиннадцати часов вечера оставалось пять минут. Скоро он узнает, принял ли Каребара все мыслимые меры предосторожности, или профессор не решился пойти на крайние меры. Зачем? Каждое слово, каждое движение трех пленников услышано и увидено — вернее, так полагают тюремщики.