Миры Непримиримых
Шрифт:
Трудно было понять, чего больше присутствовало в его патетическом восклицании – гордости или отчаяния.
– А в этом гроте, на этих самых камнях восседали лучшие и могущественнейшие эгиббарды. Четырежды тут решалась судьба клана, и к большой выгоде Иллайньера! Но в пятый раз все пошло не так…
Голос Ю-махо упал, глаза его затуманились.
Тишина сгустилась в полутемном гроте. Стали слышны крики далеких птиц над скалами противоположного склона. Было странно, что на ровном пространстве каньона внизу не заметно следов земледелия. Светлый Рор уже давно перешел невидимую грань полудня. Ветер почти утих. На белой поверхности земли огромным конусом лежала тень великолепной
Дар поднял с пола сухую ветку и, переломив ее пополам, положил в почти угасший костер, еще живой за великолепно обработанными и подогнанными камнями костровища. Затем подбросил еще одну. Старик повернулся на звук и некоторое время задумчиво смотрел в разгорающееся пламя. Потом снова раздался его тихий голос:
– Чужак, называющий себя Даарр, слишком много памяти хранит мое беспокойное сердце. Я могу вспоминать былое дни и ночи без остановки… Не думаю, что тебе интересно выслушивать бесконечные истории чужого клана.
– Нет, почему же…
– Задавай лучше свои вопросы, – жестко отрезал Ю-махо, – и я постараюсь на них ответить.
Дар неуверенно поскреб когтем край головного шлема.
– Ваши города были разграблены?
– Еще как! Они унесли все, до чего смогли добраться. Только те, кто слишком сильно искал, залезли в подземелья, из которых не смогли выбраться.
Мрачная улыбка осветила его черты.
– Их кости до сих пор украшают пещеры этих гор. С нетронутыми латнирами.
– Враги унесли всю зельду?
Вместо ответа Ю-махо только шире улыбнулся, сузив глаза до щелочек.
– А что стало с Цараккланами ваших городов?
– Ты имеешь в виду, выжила ли моя цнбр? – Старик кольнул его острым взглядом.
– И то и другое.
– Города пали и были захвачены. Цараккланы разбиты. Атсинбирг выжжена кислым огнем до корней. Корни отмерли…
– И твой корень умер?
– Я этого не сказал! – Ю-махо одарил Дара яростным взглядом. – Напротив, сегодня мы говорили о том, как моя цнбр помогает тебе! Чужаки уничтожили все, до чего смогли дотянуться их грязные когти. Но очень многое они даже не представляли, где искать. Горы – не равнина. Горы созданы, чтобы прятать.
– Спрятали ли эти горы ваших детей и женщин?
Старик медленно вздохнул и с тоской посмотрел на далекие вершины. Было похоже, что он размышляет, стоит ли отвечать.
– Я могу сказать, что да, – шепнул он. – Горы укрыли очень многих. Но это ничего не дало.
– Почему?
– Враги боялись нас слишком сильно. Они не хотели оставлять никаких надежд на возражение ю'Линнора. А тангры… Тангры должны есть, чтобы жить. Они не могут питаться землей, как цнбр. Они должны есть еду. Но чужаки не уходили, они провели здесь годы. Там, – он указал рукой вниз, в занесенные снегом запущенные поля каньона, – стоял лагерем один из элитаров б'Рвана. Они уничтожали любые найденные посевы и тех, кого находили сеющими. Ю'Линнор умирал очень долго. Тангр за тангром, семья за семьей… Я – последний, кто еще жив. Но я – махо клана!
Старик приосанился. Не мускулы подняли его голову. Великая печаль и великая гордость сделали это.
– Почему они напали на вас?
Юйра усмехнулся:
– К моменту последней войны ю'Линнор был окружен только дружелюбно улыбающимися соседями. Острота наших шиташей определяла глубину этой дружбы. Но пришел день, когда эгиббарды решили, что мы сильнее всех. Этот день стал днем падения ю'Линнора. Они обсуждали это здесь, в этом самом гроте.
Он сделал широкий жест руками.
Дар осмотрелся с новым чувством. Ему уже стало казаться, что стены
– Не удивляйся, – Ю-махо следил за его взглядом, – б'рванцы конечно же нашли этот грот. Они слишком хорошо знали про него и искали зельду, которой здесь была облицована и украшена каждая поверхность. Все, что ты сейчас видишь, это следы разорения. Прозрачные зеленые драгоценности и не менее драгоценные латниры врагов украшали эти древние стены. У меня еще стоит в ушах торжествующий вопль б'рванцев, когда они ворвались в этот зал… Мои старые глаза еще помнят эти картины.
– Они пощадили тебя?
– С чего бы? Мне досталось не меньше остальных. Но я – махо!
В этот раз в его изогнутой шее было больше печали, чем гордости.
– Что же помешало ю'линнорцам одолеть врагов?
– Есть много причин, конечно. Как и в любой войне. Но среди них есть важнейшая. У врагов было слишком много голубых эриг-шиташей. Восемь эгиббардов попались в собственную ловушку. Лучше бы они слушали своего махо…
– Почему же враги не заняли эти места? Почему здесь нет вражеских городов?
Ю-махо громко расхохотался. Его смех выходил волнами, будто странная резкая песнь. Дар был вынужден ждать, когда старик отсмеется.
– Разговор с тобой – это источник настоящего веселья, – утирая слезы, сказал седой тангр. – Я бы хотел, чтобы ты тут подольше задержался.
– Я бы тоже!
– Это будет видно сегодня вечером. А теперь послушай вот что. Атсинбирг имеет свои законы. И она ограничена расстоянием. Начиная с какого-то момента трава перестает узнавать саму себя.
– Расскажи об этом, – попросил Дар.
– Есть Второй Ритуал: молодым юношам дают их «доли». Родители обязаны следить за тем, чтобы подростки выкопали свои пещеры в пределах клана. Если они уйдут дальше – рано или поздно они станут врагами своих родителей.
– То есть?
– Материнские корни ограничены пространством. Махо знают об этом. Эгиббарды тоже знают… в той мере, в какой им положено. В некотором смысле это сохраняет равноправие кланов на Рортанге. Если бы не было этого предела, какой-нибудь удачливый клан уже давно бы объединил все окружающие земли и многие другие за ними. Однако предел есть, он положен свыше. Завоеванные города, очищенные от чужой цнбр и засеенные Атсинбирг победителей, через некоторое время сами становятся чужаками. Никто не знает, почему так. Может быть, где-то глубоко под землей корни травы растут в стороны и не могут расти больше? А может быть, сила любви цнбр перестает действовать на тех, кто далеко… Никто не знает. Расстояние равняется приблизительно тысяче марангов в любую сторону от Сердца Клана – центрального города. Но в горах все иначе. И вот тут-то начинаются хитрости. Горы – это скомканная земля, сжатая, и на той же тысяче марангов куда больше поверхностей. Большинство из них неплодородны, но все равно в телах гор может быть куда больше и городов и тангров. Именно так было с ю'Линнором. Нас стало очень много, и мы стали бесподобно сильны. Клану уже было мало того, что все окрестные тангры кормили и одевали нас. Отаруги ю'Линнора все чаще обнажали свои голубые эриг-шиташи в схватках не только с ближайшими хуураданцами и б'рванцами, но и с весьма далекими от нас кх'отрами и даже г'одами и с'энфарпами. И в один черный год четыре клана договорились разом напасть на нас. Ю'Линнор не был взят легко. Города пали постепенно, один за другим. И теперь уже некому воспевать храбрость защитников этих гор. Да и незачем…