Миры Пола Андерсона. Т. 12. Торгово-техническая лига
Шрифт:
Прошло не больше недели, а он уже выяснил все, что хотел. Теперь он знал, как действовать, и необходимость привлекать к разговорам Эдзела отпала. Тея довольно охотно отвечала ему.
Они по-прежнему оставались врагами. Но ван Рийн превратился в противника, которого нельзя недооценивать — которого надо уважать. И все чаще и чаще стала она задумываться, не сумеет ли он найти общий язык с ее владыками.
— Конечно же, я хочу договориться, — сказал он ей добродушно. — Из-за чего нам воевать? В Галактике ведь сотни две или три биллионов звезд. Места всем хватит, а? — Он махнул Эдзелу, и тот, как было договорено заранее, отправился за коньяком. Попробовав принесенный напиток,
— С чего это ваши шенны нас боятся? — спросил он у нее в другой раз.
Тея вскинулась.
— Нет! Ничто не может их испугать! — (Ну точно, Юпитер и ревностная его жрица. По крайней мере, на первый взгляд. Хотя отношения между ними вполне могут быть куда более сложными, да и Юпитер скорее всего не бог, а дикарский идол.) — Они осторожны… скромны… мудры… и потому хотели сначала узнать людей.
— Так-так-так. Не сердитесь, ладно? Как я могу, говоря про них, выбирать правильные слова, если вы мне ничего не рассказываете?
— Я не могу, — она судорожно сглотнула и заломила руки. — Я не должна, — и бросилась в свою каюту.
Ван Рийн пошел за ней. Когда ему это было нужно, он мог передвигаться совсем неслышно. Массивная дверь ее каюты была заперта. Но ван Рийн вставил себе в ухо транзисторный усилитель звука, сделанный по образцу слуховых аппаратов, применявшихся до разработки регенерационных технологий. Некоторое время он стоял под дверью, вслушиваясь в рыдания Теи, не испытывая ни раскаяния, ни злорадства. Ну что ж, слезы — явное подтверждение ее смятения. Сломить ее окончательно за оставшиеся несколько дней пути вряд ли удастся, но кое-что, если не особенно давить, выяснить будет можно.
При следующей встрече он постарался развеселить ее. А после ужина, за десертом, предложил ей немного выпить. Эдзел тихонько вышел из отсека и отправился на мостик; там он с полчаса колдовал над главной панелью управления, регулируя силу освещения в салоне. В помещении воцарился романтический полумрак, но произошло это так постепенно, что Тея ничего и не заметила. Ван Рийн вытащил откуда-то проигрыватель, заявив, что без музыки еда не еда. «Вечерняя программа» состояла из специально отобранных мелодий вроде «Последней весны», «Воздуха Лондондерри», «Блюза вечерней звезды». Названий, однако, ван Рийн не упомянул. Бедняга, она настолько оторвалась от своего народа, что названия эти были бы для нее пустым звуком. Но мелодии — совсем другое дело.
Физически он ее не желал. Хотя и признался себе, что теперь, когда напряжение первых дней пути спало, она стала довольно привлекательной, несмотря на этот свой белый балахон. Красивой он ее не назвал бы; к тому же он предпочитал гораздо более плотных женщин. Но интерес оживил правильные черты ее лица и зажег огоньки в действительно прекрасных зеленых глазах. Когда она заговаривала с ним, улыбаясь просто оттого, что говорит со знакомым человеком, голос ее становился глубже. Любая подобная попытка всего лишь оттолкнула бы ее. Нет, он замыслил более изощренное обольщение.
— …Они воспитали нас, — произнесла она мечтательно. — О, я знаю земной жаргон, знаю, что нас называли чокнутыми. Но, по правде сказать, что
Ван Рийн вопросительно приподнял бровь.
— Счастливы! — повторила она громче, выпрямившись. — Мы рады и горды служить нашим… нашим спасителям.
— Уж больно громко женщина клянется, — пробормотал он.
— Что?
— Это строка из одного древнего стихотворения. Вам оно вряд ли известно. Я просто хочу сказать, что мне очень интересно. Вы мне никогда не рассказывали о своем прошлом — ну, кораблекрушение и все такое прочее.
— Да, но мы говорили об этом с Дэви Фолкейном… когда он гостил у нас, — на ресницах ее вдруг заблестели слезы. Она закрыла глаза, помотала головой и единым духом осушила свой стаканчик. Ван Рийн налил ей еще. — Он был такой милый, — проговорила она. — Я вовсе не хотела причинить ему зла. Никто из нас этого не хотел. И не наша вина, что его… его… его отправили на верную смерть. Вы! Как мне хочется, чтобы ему повезло.
Ван Рийн сделал вид, что не заметил оговорки. Ведь из слов ее следовало, что Латимер и ее сестра отправились к шеннам не просто так и что те ничуть не замедлят с посылкой к бете Креста своей экспедиции. Он проворчал:
— Раз уж вы так с ним подружились, неприятно, должно быть, было ему лгать?
— Не понимаю, о чем вы, — она изумленно взглянула на него.
— Вы, именно вы, обвели его вокруг пальца, — сказал ван Рийн, отнюдь не обвиняя. — Но стреляного воробья на мякине не проведешь. Я в эти ваши басни насчет радиации и того, как вас потом нашли, не верю. Если шенны хотели просто помочь вам вернуться домой, к чему тогда эти шпионские страсти? Кстати сказать, уж больно вы им послушны, уж больно верны. Да, вы были бы им признательны, но ни за что не стали бы шпионить за своими собратьями, которые не причинили вам никакого вреда, — если только вы не попали в руки чужаков совсем младенцами. Вывод отсюда следующий: они заполучили вас к себе совсем малявками. А?
— Ну, знаете…
— Не горячитесь, — ван Рийн поднял свой стакан и поглядел сквозь него на свет. — Я человек простой и от всей души стремлюсь к пониманию, чтобы можно было уладить это дело, не прибегая к оружию. Мне не нужны никакие действительные тайны шеннов. Но, скажем вот, название их планеты…
— Датина…
— Ага. Ну так вот, сказав это слово, вы ведь ни себе, ни им плохо не сделали. Правильно? Если мы не будем все время ходить вокруг да около, нам станет легче общаться друг с другом. О’кей, вы попали к шеннам младенцами, и они воспитали вас, преследуя свои цели. Почему вы не хотите признать этого? Как вы воспитывались и где; любые, даже самые незначительные детальки позволят мне понять вас и ваших приятелей, Тея?
— Ничего серьезного я вам открыть не могу.
— Знаю. Какая звезда у Датины, вы мне точно не скажете. Ну а образ жизни? У вас было счастливое детство?
— Да-да. Первое, что я помню… Истэйян, один из сыновей моего хозяина, взял меня с собой… ему нужен был кто-то, чтобы нести оружие. Там оружие есть даже у грудничков. Мы забрались в разрушенную часть огромного древнего здания… В высокой башне мы обнаружили машины, только чуть заржавевшие… Солнечный лучик проник внутрь через отверстие в крыше, и я засмеялась, когда он отразился от металла и по стенам запрыгали зайчики… А из окна видна была пустыня, как будто… — Глаза ее широко раскрылись. Она прижала к губам ладонь. — Я слишком много говорю. Пожалуй, пора идти спать.