Миры Пола Андерсона. Том 17
Шрифт:
Он покосился на нее.
— Что-то не так? — спросила она.
— Н-нет. Просто это перекликается с одной идеей, с которой я уже встречался — совпадение, конечно же. — Он расслабился, подбросил в костер пару веток и перевернул куски на сковородке. — Я удивляюсь, что вы не вытоптали намертво эти места. Такая сдержанность кажется не вполне человеческой.
— Ну, с давних времен Долина принадлежит Вимезалам, а мы никогда не потворствовали незваным посетителям. Ты ведь заметил, что здесь не самые благоприятные условия, а передвигаться на машинах мы запрещаем. Кроме того, сюда труднее добраться,
Козара обхватила руками колени. Она говорила медленно и задумчиво.
— Мы, деннициане, традиционно консервативны. Наши предки на протяжении многих поколений после основания проявляли большую осторожность в отношении природы. Они не могли жить за счет только имевшихся форм, но то, что они принесли сюда, могло слишком легко разрушить всю малопонятную экологию. Землерадник…землевладелец научился чтить свою землю, иначе он не мог выжить. Теперь мы можем больше себе позволить, как в тех местах, где сосредоточена современная промышленность. Но даже там закон и общественное мнение принуждают к осторожности — да, даже те деннициане, которые живут в соседних системах и которых теперь большинство, даже они неодобрительно смотрят на нарушения экологии. А что до Казана, колыбели здешнего человечества, — то разве редки в истории случаи, когда в центре сохранялись старые обычаи, забытые во внешних владениях?
Флэндри кивнул:
— Думаю, этому способствует приток богатств извне, что помогает вашим баронам и йоменам следовать обычаям, к которым они привыкли. — Он похлопал ее по руке. — Не обижайся, милая. Они столь же прогрессивны, сколь и консервативны, и куда менее склонны к беспорядку, чем большинство людей. Я не верю в аркадские утопии — только потому, что стоит таковой появиться, как ее очень скоро кто-то проглатывает. Но я думаю, что вы сохранили равновесие, своего рода внутреннюю чистоту — или нашли ее снова — много времени спустя после того, как Терра ее потеряла.
Козара улыбнулась:
— Я ожидала, что ты будешь предубежден.
— Разумеется. Здравый смысл подсказывает, что надо быть сильно предубежденным в пользу того народа, среди которого собираешься жить.
Ее глаза широко раскрылись. Она привстала, опершись на руки, подалась к нему и воскликнула:
— То есть ты здесь останешься?
— Разве тебе это не нравится?
— Да, конечно. Но я считала, что само собой разумеется — ты же терранин, и куда ты пойдешь, туда и я.
Флэндри посмотрел в ее вспыхнувшее от волнения лицо:
— В самом крайнем случае я рассчитывал, что мы будем проводить на Деннице довольно много времени. Так почему бы не все или хотя бы не большую его часть? Я могу получить постоянную должность, если дела пойдут хорошо. А если нет, то я могу подать в отставку.
— Но может ли на самом деле буревестник вроде тебя осесть и привыкнуть к жизни обычного помещика?
Он рассмеялся и потрепал ее по подбородку:
— Не бойся. Я не представляю себе, что ты стремишься вставать каждое утро на рассвете, месить грязь и с волнением обсуждать с соседями скандальное поведение дяди Вани, когда он шатается по деревне, выпив лишку. Нет, мы создадим
Козаре тоже передалась эта мрачность:
— Представь самое худшее, Доминик. Опять гражданская война и Денница против Терры.
— Я думаю, что в таком случае мы двое окажемся лучшими посредниками между императором и господарем. И если Денница разорвет отношения… она все равно не станет врагом. Она по-прежнему будет стоить всего того, что мы можем сделать, чтобы помочь ей спастись. Я не возлагаю на Терру слишком больших надежд. Здесь надежды больше. Ну довольно, — прервал он себя. — Мы уже получили свой ежедневный минимум видений апокалипсиса, а обед-то ждет.
Поместье Вимезалов находилось достаточно близко от края кратера, чтобы кольцевая стена заслоняла кусочек неба, — но в то же время достаточно высоко, чтобы отсюда открывался вид на реку и широкие просторы леса. Приближаясь от внешних ворот по изогнутой дороге, которая шла через сады и парки, Флэндри увидел сначала крытую черепицей крышу дома, выглядывающую из-за деревьев, затем показались бревенчатые стены, и наконец стало видно все строение целиком. Это было целое поселение — дома слуг, гаражи, сараи, стойла, собачьи конуры, мастерские, пекарня, пивоварня, оружейная, школа, церковь. Здесь столетиями кипела жизнь.
Сегодня поместье казалось тише и безлюдней, чем было на самом деле. Хотя молодежь была призвана в свои милицейские части, оставались и другие обитатели. Большинство из них, однако, занималось своими делами молча: болтовня, шутки, смех, пение и свист были так редки, что звучали странно в этих стенах — вся энергия была обращена внутрь и превратилась в напряжение. Псы нюхали воздух и готовы были зарычать.
У крыльца привратник, сопровождавший Флэндри, сказал часовому:
— Мы встретили этого человека на дороге у реки. С нами он говорить не захотел и настаивал, что должен поговорить с воеводой наедине. Откуда он здесь взялся незваный, ума не приложу. И уверяет,что он друг.
Солдат включил интерком. Флэндри предложил всем по сигарете. Оба — солдат и привратник — побороли искушение и отказались.
— Но почему? — спросил Флэндри. — Это не наркотик. Ведь не произошло же ничего страшного после мобилизации?
Новости, которые он слышал по своему миникому, за семь дней путешествия устарели — в окрестностях населенных мест они с Козарой избегали местных жителей.
— Нам ничего не говорили, — сказал рейнджер. — Никто нам ничего не сказал. Они, должно быть, ждут, но чего?
— Я недавно вернулся из города, — добавил часовой, — и я слышал там много раз… Ну, можем ли мы доверять этим имперцам, которых призвал господарь вместе с нашими кораблями? А почему он доверяет? Если мы собрались воевать с Террой, что помешает им обратиться против нас прямо здесь, в системе Зори? Они уже и теперь обладают влиянием в городе. А ты здесь зачем, а, имперец?
Голос из динамика прервал разговор. Данило Вимезал примет пришельца, как тот и просил. Пусть его приведут с вооруженной охраной в Серую Комнату.