Миры Роберта Хайнлайна. Книга 4
Шрифт:
— Мемток, я никогда не видел такой записки.
— Возможно. Но она была направлена к тебе в Департамент и твой заместитель расписался в получении. Поищи у себя в кабинете. Ручаюсь, что ты найдешь ее. Или ты хочешь, чтобы я пощекотал твоего помощника? Буду только рад.
— Нет, нет.
Мемток, скорее всего, был прав, и приказ, наверное, лежал у него на столе непрочитанным. Департамент Хью разросся — теперь в нем было две или три дюжины человек. Создавалось впечатление, что количество их растет с каждым днем. Большинство сотрудников были абсолютными бездарями. Они только отнимали у него драгоценное время. Хью уже давно распорядился, чтобы его не беспокоили по пустякам. Распоряжение это он отдал своему заместителю —
Возможно, приказ о переводе Дьюка валялся сейчас среди непрочитанных бумаг. Если бы только он наткнулся на него раньше… Слишком поздно, слишком поздно! Хью сгорбился в кресле и закрыл лицо руками. Слишком поздно! Ох, сынок мой, сынок!..
Мемток почти ласково коснулся его плеча.
— Кузен, ну возьми же себя в руки. Ведь твои привилегии не были ущемлены, правда? Сам видишь, что это так!
— Да, да. Я понимаю. — промямлил Хью, не отрывая рук от лица.
— Тогда отчего же ты так переживаешь?
— Он был… он мой… мой сын.
— Он? Что же ты ведешь себя так, словно он твой племянник? — Мемток воспользовался специфическим словом, обозначающим «старший сын старшей сестры», и был искренне озадачен странной реакцией дикаря. Он еще мог бы понять заботу матери о сыне — о старшем сыне, по крайней мере. Но отец? Дядя! Да у Мемтока — он был уверен в этом — тоже были сыновья среди слуг. Начальница прислуги называла его даже «Мемток — малый не промах». Но он не знал своих детей и даже представить себе не мог, чтобы их судьба его когда-нибудь заинтересовала. Или чтобы он проявил хоть какую-нибудь заботу о них.
— Потому что… — начал Хью. — А впрочем, ладно. Вы только исполнили свой долг. Все нормально.
— Но… ты все еще огорчен. Я, пожалуй, пошлю за бутылочкой Счастья. И на сей раз выпью с тобой.
— Нет, нет, благодарю вас.
— Ну, будет, будет! Тебе это необходимо. Счастье прекрасно тонизирует, а ты как раз скис. Им только не нужно злоупотреблять.
— Благодарю, Мемток, но я не хочу. Сейчас мне нужно быть особенно собранным. Я хочу повидать Их Милость. Прямо сейчас, если можно. Вы не дадите мне такую возможность?
— Не могу.
— Черт возьми, я же знаю, что можете! И знаю, что, если вы попросите, он примет меня.
— Кузен, но ведь я сказал «не могу», а не «не хочу». Их Милости здесь нет.
— О-о-о!
Хью попросил, чтобы ему разрешили повидаться с Джо, однако Главный Управляющий ответил, что молодой Избранный отбыл вместе с Лордом-Протектором. Мемток пообещал дать знать, как только кто-нибудь из них вернется.
Хью не стал обедать, ушел к себе и погрузился в горькое раздумье. Он не мог не мучить себя мыслью, что в случившемся отчасти была и его вина, — нет, не та, что он сразу же не читал всей входящей корреспонденции, поступавшей к нему в Департамент, — здесь имело место простое невезение. Даже если бы он проверял весь этот «мусор» каждое утро, он все равно мог опоздать, — ведь оба приказа, скорее всего, были отданы одновременно.
Мучило его то, что, очевидно, он сам спровоцировал последнюю ссору с Дьюком. Нужно было солгать мальчику, сказать, что его мать, как ему доподлинно известно, является обыкновенной служанкой или кем-нибудь в этом роде у сестры Лорда-Протектора, что Грейс пребывает в полной безопасности и ни один мужчина ее даже не видит. Что она всем довольна и счастлива, живет прекрасно, что другая версия — это просто сплетня, которыми слуги заполняют свой дурацкий досуг.
Дьюк поверил бы этому,
Почему все так случилось?.. Вероятно, Дьюк отправился на встречу с Их Милостью. Возможно, Мемток устроил ему аудиенцию или, может быть, Дьюк решил прорваться силой и шум драки достиг ушей Понса. Теперь Хью стало ясно, что сын, последовавший его совету повидаться с верховным владыкой, вполне мог устроить подобную сцену, после которой Понс так же запросто приказал оскопить смутьяна, как он обычно приказывал подать машину. Все это очень походило на правду…
Хью пытался убедить себя, что никто не ответственен за поступки другого человека. Он всегда так считал и не сомневался в этом. Но сейчас он чувствовал, что его сердце глухо к доводам рассудка.
Чтобы как-то отвлечься от тягостных мыслей, он взял письменные принадлежности и сел писать письмо Барбаре. До сих пор ему еще не представилась возможность рассказать ей о своем плане побега и не было времени разработать код. Он обязательно должен предупредить ее, что следует быть начеку.
Барбара знала немецкий язык. Хью же помнил из него только какие-то отрывки, поскольку изучал его всего один год в школе. Он владел русским в достаточной мере, чтобы вести незатейливый разговор. Барбара, пока они жили дикарями, успела подхватить от него несколько русских слов, что позволяло им общаться, не вызывая ревности Грейс.
Хью составил послание, затем с превеликим трудом перевел письмо на мешанину из немецких, русских, разговорных английских слов, жаргона битников, литературных аналогий, примитивной латыни и специальных идиоматических выражений. В конце концов у него получился текст, который наверняка сможет разгадать Барбара, но не переведет на Язык ни один специалист по древним языкам, даже в том маловероятном случае, если он одновременно будет знать немецкий, английский и русский.
Если послание увидит Грейс, для нее оно будет выглядеть белибердой, поскольку она не знала ни русского, ни немецкого. Дьюк пребывал в наркотическом забытьи. Джо может попробовать догадаться, что все это значит, но Хью доверял бывшему слуге. Тем не менее он попытался, нарушив синтаксис и намеренно исказив написание некоторых слов, завуалировать смысл таким образом, чтобы его не понял даже Джо.
Под этой абракадаброй скрывался следующий текст:
«Дорогая!
Уже некоторое время я планирую наш побег. Не знаю пока, как его устроить, но хочу, чтобы ты была готова днем и ночью схватить детей и следовать за мной… Если сможешь, запаси немного провизии, прочную обувь и попробуй раздобыть нож. Мы пойдем в горы. Сначала я собирался дождаться следующего лета, чтобы малыши успели немного подрасти. Но случилось кое-что, что изменило мои планы: Дьюк оскоплен. Я не знаю почему и слишком огорчен, чтобы обсуждать случившееся. Следующим могу оказаться я. Даже хуже того… Помнишь, Понс говорил, что представляет наших сыновей прислуживающими на банкете? Дорогая, жеребцы никогда этим не занимаются. Так что судьба жеребцов их не ожидает — они обещают вымахать слишком высокими. Мы не имеем права допустить, чтобы над нашими детьми надругались!
Промедление смерти подобно… Столичная резиденция Протектора находится где-то недалеко от того места, на котором прежде располагался Сент-Луис. Мы просто НЕ СМОЖЕМ оттуда пройти весь путь до Скалистых Гор с мальчиками на руках. К тому же я совсем не уверен в том, что нас всех четверых пошлют в Летний Дворец на будущий год.
Так что мужайся. С этого времени не прикасайся к Счастью. Единственная наша надежда на то, что в решающий момент мы будем готовы действовать.
Я люблю тебя.