Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Важнейшее из искусств
Шрифт:
Ластика посадили в глайдер, и дорога началась.
Конечно, не будь дело связано с релакс-фильмом, явившаяся следователю Мазуру мысль никогда бы и не родилась. Ибо психотерапевт, будучи нормальным человеком, никак не мог подсунуть своему подопечному не то лекарство. Следователь пока понятия не имел, каким образом нерекомендованный фильм оказался у контролера фабрики инфокристаллов. Просто там, где к делу могут быть причастны эмоциолисты, ни в чем нельзя быть
И потому главной версией стала возможность попадания релакс-фильма к контролеру через работников студии.
Далее линия розыска была проста. Вызвать к себе полусбрендившего контролера и надлежащим образом допросить его. А это легко — дискомфорт от собственной лжи является еще одной фундаментальной эмоцией для нормального человека.
Режиссер Ковель готовил аппаратуру для съемки недолго — дело было привычное. Сколько записей сделано за пять лет, которые он посвятил этой работе!
Правда, до последнего времени он занимался релаксационными фильмами, производство которых одобрила коллегия Министерства пропаганды. Только в последние три месяца режиссер взялся за нынешнюю работу, после того как продюсер Литвин сделал свое интересное предложение. Впрочем, Ковель сразу понял, что работенку ему предлагают незаконную, иначе бы Литвин действовал через Гильдию фильмографистов, а не на свой страх и риск. Но бабки были предложены немалые, намного больше, чем при официальных записях. А лишние бабки даже тупарям-обычникам требуются. За здорово живешь и муха не чихнет! Иначе бы обычников не оболванивали по ночам поделками от Министерства пропаганды. Лечебные фильмы, хрен вам в грызло! Если они от чего и лечат, так только от умения сомневаться и задавать себе вопросы!
Привычно скрипнула дверь — в помещении «студии» появился продюсер Литвин.
— Как у тебя дела, отец?
Вопрос прозвучал ласково. Литвин выражался так всегда. Но он был из тех, кто мягко стелет, да жестко спать. Профессия обязывает…
— Все готово. А у тебя?
Литвин усмехнулся — он тоже был эмоциолист.
— Привез героя.
— И этот тоже ни о чем не догадывается? Естественно. Всех же воспитывают в ожидании призвания. — Продюсер снова усмехнулся. — Надежды юношей питают! Нет, если бы мэлонизации не было, ее бы стоило придумать!
Его самодовольство было настолько неприкрытым, что режиссера передернуло.
Литвин ему никогда не нравился. Но ничего не поделаешь — деловых партнеров не выбирают. Работать приходится с тем, кто под руками.
Творцы бывают разными. Неисповедимы пути Господни: одних Он создает способными командовать обычниками, другие могут лишь зарабатывать деньги. Но и те и другие — творцы и друг без друга существовать не в состоянии. Как политики и банкиры. А обычникам остается только подчиняться…
— Ты мне так и не покажешь, отец, как ты добиваешься таких результатов?
Режиссер мотнул головой:
— Извини, у каждого свои секреты. Давай сюда призванного и оставь нас на несколько часов.
Продюсер вышел.
«Ишь, — подумал Ковель, — любопытство — фундаментальная эмоция. Даже у обычников она присутствует. А уж у эмоциолистов и подавно!»
Интересно, как был бы устроен мир, кабы установка, созданная братьями Мэлони, обладала властью над мозгами всех людей? И кем бы стал он, режиссер Ковель? Был бы тупяком, равнодушно командующим сенсор-клавишами на какой-нибудь промышленной технике? Он, правда, и сейчас отчасти занимается этим, но не равнодушно, ох как не равнодушно! Ладно, пора работать…
Он давно уже проверил помещение — никаких жучков в стенах спрятано не было. Так что подсмотреть или подслушать невозможно.
Аппаратуру, правда, Литвин вполне мог просканировать.
Ну да и дьявол с ней! В аппаратуре никакого секрета нет. Такая же на всех студиях Министерства пропаганды. А главный секрет известен одному только Ковелю. Хотя, может, конечно, и еще кто-то из режиссеров сделал такое же открытие, да только никто в этом не признается. Зачем резать курицу, несущую золотые яйца?
Испытание началось даже интереснее, чем рисовала фантазия Ластика.
Полет на глайдере в неведомом направлении… Приземлились среди каких-то руин… Поселили Ластика в самом настоящем бункере. Или как там называются подземные помещения? Может, землянки?..
Мужчина из Мира дал Ластику поесть и велел ждать.
— А на каком поприще мне предстоит испытание? — спросил Ластик.
Мужчина рассмеялся:
— А как ты думаешь, парень, я тебе отвечу? — Он погрозил толстым пальцем. — Если бы призванный знал, в чем состоит испытание, реальным ли оно стало бы? — Он снова улыбнулся. — В свое время узнаешь.
Мужчина был прав.
Известно, что обычники ни на что больше не способны, кроме как на тупую работу. Как муравьи… И потому общество держится на приютских. Именно из них делают всех руководящих работников, именно они занимаются творчеством, именно они двигают науку. И за это обычники их ненавидят!
И неудивительно: обычников воспитывают такие же тупые родители, а приютских — Наставники. Приют — это одна большая семья, все члены которой озабочены главным: подготовить человека к будущей интересной работе.
А тупарям остается тупизна. Так что ненависть их понятна.
Но кому много дано, с того много и спрашивается. И испытание — один из таких спросов… Не станем спешить. В свое время все станет ясно.
Ждать пришлось недолго.
Вскоре мужчина по имени Литвин пришел за Ластиком:
— Идем, парень!
Он сопровождал Ластика какими-то темными замусоренными коридорами, пока не привел в новое помещение. Здесь тоже царил полумрак, но было гораздо чище. В дальнем углу расположилась койка, а рядом с нею стол. На столе стоял какой-то прибор, оборудованный обручем инфообменника.