Мишень для сердечных ударов
Шрифт:
А сейчас он, кажется, говорил искренне. Действительно, жизнь с Ирой представлялась ему раем на земле, она и была таковой для иждивенца, подобного Сергею.
– Страшный сон закончился, смотри, прошло несколько часов, как я очнулся, а мое второе «я» никак не дает о себе знать. Все реально, все просто, все, как раньше. Я излечился! Теперь будет все, как прежде. Смотри, это наш дом, наша кроватка, в той комнате – твоя подруга. Никого чужого и страшного! Кстати, а вторая девушка? Это твоя новая подруга?
Эту милую чушь он мог нести еще долго, я сделала
– Эта девушка пришла по твою душу, – разъяснила ему я. – Ребята, начинайте.
Кажется, Седых решил – кошмар повторяется. Запоздало я подумала, что можно было бы предстать перед ним во вчерашнем облике: с серпом и размятой клубникой в волосах, но решила, что это будет уже перебор, хватит с него и толпы вооруженных до зубов вояк. Двое подхватили парализованного от страха Сергея, остальные – его барахло, я кивнула на прощанье Ирине, и мы вышли на улицу.
– Куда его? – спросил меня Федот.
– Давайте на старое кладбище, – решила я.
Сергей заскулил, услышав мою команду, задергался в крепких руках ребят в масках, но они быстро затолкали его в машину. Возле кладбища машина остановилась, ребята вынесли Сергея и посадили возле ограды. Я дала им знак отойти, присела перед ним на корточки.
– Я все понял, – опередил он меня, – я буду стараться, я буду хорошим, я больше никогда не покажусь Ирине, я не покажусь больше вообще ни одной женщине, только не надо меня на кладбище. Я признаю, я был негодяем, но я больше не буду.
– Конечно, не будешь, – объяснила ему я. – Если ты еще хоть раз возникнешь на пути своей бывшей жены или любой другой женщины, то будет еще страшнее. Нас, женщин, обижать нельзя.
– Я догадался. И все равно ничего не понимаю, – трусливо глядя на меня, пожаловался он, – все так запуталось. Развод, вторая Ирина, тюрьма, эти страшные мужчины, кладбище. Не может быть такого, чтобы я вдруг очнулся, как утром, а вокруг – все по-старому?
– По-старому ничего не будет. И развод – самое реальное из всего, что ты сейчас перечислил. Неужели ты не помнишь заседание суда, как ты давал согласие на развод, как подтверждал, что любишь другую женщину и не можешь больше жить с нелюбимой? Не помнишь?
– Не знаю, – засомневался он, – может быть, и помню, а может, не помню.
– Это было, – заверила я его, – по крайней мере, тому есть документальное подтверждение, посмотри в свой паспорт, если сомневаешься. Я психиатр, которого нашла Юля, и я точно знаю, что все твои беды прекратятся после того, как ты исчезнешь с пути человека, которому принес так много страданий.
– Раздвоение личности – наказание за то, что я хотел отравить Иришку? – сообразил он.
– Умненький мальчик, – подтвердила я. – Живи себе тихо, никого не трогай. У Ирины на пути не появляйся, будет еще хуже. Ищи работу, но не смей больше жить за счет женщин, у тебя это плохо получается. И знай, за тобой следят.
– Нет, за счет женщин я жить теперь не могу, я их боюсь, – сообщил он. – Ты представляешь, оказывается, они только и думают, как отравить своих мужей. Прямо так берут банки с кофе и сыпят туда всякую отраву. Хорошо, что я внимательный! А еще они не умирают, даже если им вышибить мозги. И спасибо, что увезла меня из того страшного дома. Сам бы я оттуда не выбрался.
Кажется, он уже начал противоречить сам себе. Впрочем, это уже не моя проблема. Главное, что он больше никогда не сможет пользоваться доверием любящей женщины. Я молча поднялась и направилась к ожидавшей меня машине.
– Я ничего не умею, – грустно уронил он мне в спину, – на что я буду жить?
– Учись играть на скрипочке, – бросила я, – в переходах нищим музыкантам неплохо подают.
Ребята подбросили меня до города. С каким наслаждением вошла я в свой дом! Какое счастье, что мне больше не надо никуда идти, никого вводить в заблуждение, жить с оглядкой. Федот оказался человеком слова, новая дверь стояла на месте, дома был почти порядок.
– Полетт, – встретил меня Ариша, – это нечестно, в конце концов, когда я тебе нужен, ты ласковая, как котенок, и болтливая, как сорока, а если справляешься сама, то из тебя слова не вытянешь. Немедленно отчитывайся обо всем, что произошло за последние дни, я сгораю от любопытства.
ЭПИЛОГ
У Алины с Федотом развился бурный роман. Это только на словах моя подруга искала себе в пару обеспеченного мужчину, на практике же она всегда сходила с ума от настоящих мужиков: сильных, бесстрашных, жестоких с врагами и трепетных в любви. Спустя неделю после описываемых событий она, как всегда без предупреждения, ворвалась ко мне с новостью.
– Собирайся, через полчаса у нас занятия. Опаздывать нельзя, за каждую минуту опоздания – десять приседаний.
– Объясни, в чем дело, – начала было я.
– Собирайся и не нуди, – закричала подруга, вытаращив глаза. – Ты что, по-хорошему не понимаешь? Я расскажу все по дороге. В этой сумке форма, одевайся тут, у них женской раздевалки нет.
Сама Алина была облачена в полевую камуфляжную форму, в пакете оказалась точно такая же, для меня. Так как в данный момент я томилась от безделья, то решила не спорить. Можно думать о чем угодно, но скучно с Алиной не будет точно. Опоздали мы всего на пять минут, пятьдесят приседаний я с трудом, но осилила.
Спортивный зал школы милиции был обшарпанным и бедным в оснащении, но для моей подруги здесь имелось главное: несколько десятков накаченных парней и Федот. Самый сильный, самый красивый, самый бесстрашный, самый… она называла еще много эпитетов, но все они сводились примерно к одному: подобных Федоту людей еще не рождала земля российская.
Примерно через час изнурительных пыток над моим неспортивным телом я поняла, что Алина привела меня заниматься в подготовительную группу обучения самбо. Теоретически я не имела ничего против, в моем ратном деле умение постоять за себя не лишнее. Смущало меня то, что занятия самбо были лишь одной из составных частей подготовки группы народной дружины, членами которой мы отныне являлись.