Миссия невыполнима, или Never a laughing girl
Шрифт:
– Срам-то какой! И свиньи-то зачем? – прошептала, от волнения потеряв голос, Марья Моревна.
– Свиньи – тоже традиция, – ответил Вий. – Ну, так что? Идете в свидетели?
– Нет! – ответил Иван.
– Нет! – ответил Батя.
– Ни за что! – ответила Василиса.
– Не пущу! – ответила Марья Моревна, к которой вернулся голос, от чего многие гости повернули головы в ее сторону.
Вий помолчал, затем повернулся к Петьке:
– Ты чего, шляпа? Почему сразу не согласовал? Почему кандидаты в свидетели основных
Петька покраснел, потом побледнел, попытался что-то сказать, но закрыл рот и понуро опустил голову.
– Доброе утро, – послышался мягкий голос снизу.
Вий посмотрел под ноги и снова повернулся к Петьке:
– Мог бы кота записать. Взял бы русалку, и записал обоих? Она вообще всю жизнь голая, только легкую пелеринку в жару набрасывает. Сегодня, кстати, и не жарко. Коту – так вообще снимать нечего, а бриться никто не заставляет.
Петька тут же наклонился к Василию:
– Пойдешь с русалкой в свидетели? Мы ее быстро уговорим.
– Да не живу я с ней! – зашипел Василий, обнажив розовую пасть. – Устал повторять – не живу. Она мне никто, просто собеседница. Между нами три толстенных ветки. Сколько можно повторять!
– Ягу возьмите, – посоветовал Черномор, выступая из-за спины Вия. – Она тут любому приворотного зелья в шампанское капнет, романтики будет – хлебай, не расхлебаешь. Она, кстати, где-то недалеко.
– Приворотное зелье к проносу на праздник запрещено, – сурово предупредил Вий. Я сейчас к ней воронов пошлю, пусть досмотрят. Если найдут – выведем и пинком обратно в лес, в избушку. Ступу конфискуем, пусть пешком походит. А зелье – мне! Впрочем, – Вий вдруг успокоился, – у нее другая миссия. Пинать не будем, а насчет зелья я услышал. Разберемся.
На цирковой трапеции под куполом шатра затрепыхал крыльями и закукарекал петух.
Вий посмотрел на часы, потом на Петьку.
Петька спохватился и обратился к Ивану с Василисой:
– Пока окончательное решение об отстранении не принято, прошу свидетелей пройти на инструктаж.
– У нас самоотвод, – сказал Иван. – Какое еще решение нужно?
Вий напутственно похлопал его по спине:
– Узаконить нужно ваш самоотвод. Петька проводит.
– Я с вами, – Василий забежал вперед, обернулся. – Меньше болтайте, ничего не подписывайте.
Петька проводил троицу до другого шатра, предупредительно откинул полог, сам заходить не стал, а, виноватым голосом сославшись на многочисленные важные дела по организации праздника, удалился быстрым шагом – почти бегом..
В шатре было светло, душно и жарко от слепящих со всех сторон софитов. Сразу за пологом стояла конторка, за которой молодая индианка в сари вела учет вошедших. В одной руке она держала веер, которым обмахивалась, а во второй стилос, занесенный над планшетом. Она мило улыбнулась и поправила рукой со стилосом табличку на конторке. Рядом с табличкой стояли миниатюрные копии Эйнштейна
– Шакунтала Деви-XXI, – прочитал Иван.
– Ах, я знаю! – обрадовалась Василиса. – Нам рассказывали! Вы – потомок великой Шакунталы Деви Первой, открывшей секрет моментального счета в уме. Как жаль, что ваша семья хранит этот секрет в секрете. Так было бы полезно, если бы штурманы звездолетов умели это делать. А то компьютеры рассчитывают, а какая-нибудь черная дыра раз – и наводит электромагнитные помехи. Компьютеры могут ошибиться, а человек – никогда.
– А этих все знают, – сказал Иван. – У нас по лестнице к диспетчерской все стены увешаны такими портретами.
– Кого знают? – спросил снизу кот Василий, – мне отсюда не видно.
Иван поднял кота за шкирку, подержал перед конторкой, пока Василий рассматривал и обнюхивал фигурки.
– Отпускай! Все понятно, – Василий, отпущенный Иваном, приземлился на все четыре лапы, встряхнулся и добавил, – совсем не оригинальное соседство. Точность и относительность. Все как всегда!
– Я не задержу вас, только отмечу, что вы пришли, – мило улыбнулась Шакунтала Деви Двадцать первая. – Пожалуйста, назовитесь. Я, к сожалению, не всех знаю в лицо.
– У нас самоотвод, – угрюмо ответил Иван. – Нас записывать не надо.
– Записывать надо всех, – снова мило улыбнулась Шакунтала. Она опустила глаза вниз на невидимый список. – Хотя я догадалась. Все остальные пары уже здесь, значит, вы Иван и Василиса! Правильно! Всего пар шесть. Но ваши клеточки первые – номер один, и номер два. Они еще не заняты. Итого шесть плюс шесть – двенадцать свидетелей. Я в уме сосчитала!
Маленький Евклид на конторке удовлетворенно качнул головой, а Эйнштейн заложил руки за спину, гордо вскинул голову и отвернулся.
– Ну, я потом еще пересчитаю, – сказала Шакунтала, мельком взглянув на седой затылок Эйнштейна, и виновато заговорила о другом:
– У нас тут жарко, извините. Руководителем свидетелей по желанию самой, ну, вы понимаете, о ком я говорю, приглашена настоящая Жар Птица. Она недавно прибыла прямо с выступления, из Парижа, еще не остыла. У нас будет выступать под псевдонимом «Милена Рыжая». А ведь еще группа разогрева с ней. Один Фил на три градуса температуру поднял. Кондиционеры не справляются. Пирог с вишней уже потек.
– There are three kinds of lies: lies, damned lies, and statistics, – процитировал Василий и дернул Ивана за штанину.
– Да понял я, – с досадой ответил Иван, – не порви штанину.
– Я не о том, – Василий хитро улыбался. – Подними-ка меня снова. Хочу кое-что барышне сказать. Только не бросай потом. Я, хоть и кот, но все же ученый. Не солидно, когда за шкирку, и потом вот так – небрежно. И звук при таком приземлении неприличный – шмяк! Я же не шмякодавка какая-нибудь.