Миссия в июнь 1939 года
Шрифт:
Артем кивнул в подтверждение:
— Мы контролируем и очень серьезно, а Ваша работа «Экономические проблемы социализма в СССР», изданная в 1952 году, является для нас настольной книгой.
Лицо вождя заметно преобразилось, ему было очень приятно услышать такое, на этой волне он продолжил:
— А скажи, Артем, вот как писателя-экономиста вы меня отметили, а как государственный деятель я буду отмечен, именно в нашем измерении, как оценят меня как политика?
«Вот рассуждения типично авторитарного руководителя, — подумалось Артему, — но все же придется рассказать, ведь здесь никакого культа личности не разоблачали».
— Мы всегда
Сталин встал, удовлетворенный ответом, закурил и не спеша прошелся по столовой, видимо, обдумывая последний вопрос:
— Представитель будущего, скажи, пожалуйста, а где я буду похоронен после смерти? Это для меня тоже очень важно. Я так думаю, все же не рядом с Лаврентием?
Артем вновь добродушно улыбнулся:
— Нет, товарищ Сталин, Вы будете лежать вместе с Владимиром Ильичом Лениным, но год смерти Вам не скажу.
— Хороще! — вновь с грузинским акцентом произнес вождь. — Не будем думать об этом, ведь впереди у нас еще война, да еще не одна. Давайте пригласим товарища Поскребышева, а то он уже заждался там, за дверью, — он открыл дверь и пригласил заведующего канцелярией войти.
Прислуга к этому времени уже убрала все со стола, и чиновник в гимнастерке, стриженный наголо, разложил документы на белоснежной скатерти, вопросительно глядя на шефа. Вождь посмотрел в сторону Артема и, указав рукой на документы, предложил сделать фотокопии. Пока майор этим занимался, Сталин отвел своего помощника к окну и о чем-то сосредоточенно беседовал с ним, периодически поглядывая в сторону Артема. Так продолжалось около получаса.
Когда работа по копированию подлинников была закончена, Тема услышал последние слова Сталина, сказанные Поскребышеву: «Все «расстрельные» списки, подписанные Хрущевым, положишь мне на стол в кабинете в Кремле, завтра я туда прибуду к 8 часам утра. Сейчас сходи пообедай и немедленно займись этим делом».
Проводив помощника, вождь подошел к майору и с доброй улыбкой попросил:
— А теперь, Артем, покажи мне, пожалуйста, СССР будущего, честно говоря, сгораю от нетерпения. Так хочется увидеть страну, развитию которой я так много отдал от себя, работая и днем, и ночью!
— Покажу, товарищ Сталин, только давайте позовем комиссара Шмелева и моего деда — младшего лейтенанта.
До шести часов вечера чудо-аппарат Артема показывал на экране кинозала видеосюжеты об огромной прекрасной стране, населенной красивым мужественным народом. Кадры о гигантских объектах промышленности чередовались с изображениями бескрайних полей и лугов, заполненных пасущимся крупнорогатым скотом. Научные лаборатории и прекрасно оборудованные медицинские клиники чередовались с объектами культуры, искусства и спорта. Когда дело дошло до военных разработок и на экране появился во всей красе линкор «Генералиссимус Сталин» посреди бескрайнего океана, Иосиф Виссарионович не выдержал, на глазах его навернулись слезы. Уже не спрашивая из вежливости разрешения,
— Неужели все это будет в нашей стране и ни фашистам, ни сионистам, никакой другой враждебной силе не удастся нас подмять? О Боже, как прекрасно это осознавать сейчас!
Все сидящие рядом в зале молча и с пониманием наблюдали эту искреннюю откровенность вождя, его чувства. Артем прекратил демонстрацию, понимая, что близится время для расставания, а по глазам Сталина было видно, что и он это понимает. В столовой ужинали молча, как бы осмысливая внутри себя увиденное. В заключение Иосиф Виссарионович поднял бокал: «Давайте выпьем за нашу прекрасную Родину, которая была, существует сейчас и которая будет в будущем! Выпьем за эту прекрасную пару, которая сейчас сидит здесь за столом и которой предстоит жить там, в далеком 2039 году!»
Расставаясь у ворот дачи, Сталин, попрощавшись с комиссаром Шмелевым и крепко пожав руку Максиму, сказал с улыбкой: «Ну, дед, твой внук просто неподражаем, ты можешь смело гордиться им — это придаст тебе силы в будущих испытаниях. Уверен, ты выйдешь из них героем».
Пожав руку молодой женщине, напутствовал ее:
— Не забывай нас, милая, и не держи зла на наше время, ведь именно оно свело тебя с таким красавцем. Как говорится, нет худа без добра. Там, в будущем, люби его и будь преданной ему, будь во всех делах опорой и помощницей, очень трудная у него работа, никогда не забывай этого.
Когда дошла очередь до Артема, Иосиф Виссарионович долго держал его за руку, глядя в глаза и улыбаясь:
— Вот если скажу у себя в политбюро, что жал руку посланнику из будущего и этот посланник имел мужественный вид и необычайную красоту, был в звании майора Госбезопасности — ни за что не поверят, смолчат, а в глубине души скажут: «Хозяин совсем заработался, брехать начал!» А я и говорить не буду, пусть еще только Лаврентий да товарищ Шмелев знают — этого будет достаточно. Там у себя скажи, что товарищ Сталин не против частной собственности, как бы радикалы слева на него не напирали. В разумных пределах она будет приносить только пользу.
Спрошу еще, — глаза вождя заблестели. — Кто в вашем времени возглавляет Советский Союз, как его зовут?
— Доброхотов Евстафий Григорьевич — Председатель Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик.
— Доброхотов… — повторил вождь, — даже фамилия замечательная. Так вот что, Артем, передай товарищу Доброхотову, что мы здесь не подведем его и всех вас, все сделаем так, как предложил нам его посланник, ничего не забудем. А он со своей стороны пусть не судит нас строго. Договорились?
— Договорились, — улыбнулся молодой офицер.
— Вы сегодня с Нетой уходите, — в глазах вождя появились грустные отблески. — Скажи, какая нужна помощь?
— Уходим, товарищ Сталин. Что касается помощи, то, чем меньше народа будет рядом, тем будет лучше и спокойней.
— Понимаю. Тогда прощай, герой, — Сталин по-отечески обнял Артема и в сопровождении начальника охраны Власика двинулся назад к зданию дачи.
Второй раз в жизни Тема почувствовал, как его сердце слегка защемило, когда он увидел шестидесятилетнего Сталина, как-то враз сильно ссутулившегося и держащего руку, согнутую в локте, было видно, что расставание сильно расстроило его, но он, как волевой человек, не подал вида. Машина удалялась, а майор все смотрел в окно, не в силах оторваться от вида дачи, к которой шел немолодой вождь.