Миссия выполнима
Шрифт:
– Само собой, они скажут, что мы сделали это намеренно. Они скажут, что вы убили Фэрли, чтобы сохранить за собой кабинет.
Президент выпрямился:
– Билл, вам не следовало приходить в кабинет президента Соединенных Штатов ради дешевого шантажа. Ради Бога…
– Нет, сэр. Вы неправильно нас поняли. Дэвид и я вам не угрожаем. Если против вас выдвинут такое обвинение, – а я думаю, что это произойдет, – мы будем защищать вас до последнего. Мы расскажем всю правду. Не забывайте, что Дэвид и я замешаны в этом не меньше вас, скорее – еще больше. Нам придется защищать себя, и, естественно, мы будем это делать, опираясь лишь на истину. Вы не убивали Фэрли. Никто его не убивал. Это трагическая случайность, и произошла она только потому, что мы не знали о том, как сильно Фэрли накачивали транквилизаторами перед тем, как мы его нашли. – Саттертуэйт перевел дыхание. – Только кто нам поверит, господин президент?
Лицо Брюстера потемнело от прилива крови.
– Мне не нравится, когда на меня давят, Билл. Меня уже не раз обвиняли во всех смертных грехах.
– Таких обвинений еще не было.
– Помните, что говорили о Линдоне Джонсоне после убийства Кеннеди?
– Это разные вещи, господин президент. Кеннеди убили не известные всем агенты администрации. Джонсон не проигрывал выборы убитому. И если уж говорить откровенно, у Джонсона не было так много врагов, как у вас. Справа Холландер, из крайних левых – практически все и плюс неизвестное количество людей посередине.
– Судя по вашим словам, слухи начнут циркулировать независимо от того, займу я это кресло или нет. Это слабое место в вашей стратегии, Билл.
– Нет, сэр. Если вы сейчас отступитесь, то докажете, что в смерти Фэрли для вас не было никакой выгоды. Слухов это не остановит, но они лишатся своего главного фундамента. Их целью станет отставной политик, а не действующий президент Соединенных Штатов. Это огромная разница.
Говард Брюстер взял сигару, но не стал ее прикуривать. Некоторое время он молча вертел ее в руках. Лайм чувствовал под подошвами своих ботинок непрерывное гудение Белого дома.
Наконец президент заговорил:
– Выдвижение Энди Би на пост спикера – это ваша идея, Билл?
– Многие думали о чем-то подобном. Это естественно. Но они не стали действовать, потому что сомневались, что это сработает; все считают, что вы будете сражаться до последнего, а для новой битвы ни у кого уже не осталось сил. Они напуганы, господин президент. Мы все напуганы.
– Однако вам все-таки удалось снова их поднять.
– Пожалуй, удалось. Но все еще слишком неопределенно. Если вы решите бороться, вполне вероятно, что они предпочтут уступить. У вас достаточно поддержки, чтобы затянуть решение вопроса до завтрашнего дня.
– Что ставит меня примерно в такую же позицию, в какой Холландер находился двадцать четыре часа назад?
– Не совсем, но сходство действительно есть.
Внезапно Лайм почувствовал на себе взгляд президента.
– Вы, сэр. Что вы думаете об этом?
– Я не в счет, господин президент. Я всего лишь сыщик.
– Но у вас есть мозги. И очень неплохие. Скажите мне свое мнение.
– Я думаю, что вы были чертовски хорошим президентом, сэр. И что в этом ноябре народ проголосовал против вас.
– Спасибо за откровенность, мистер Лайм.
Внимание президента снова вернулось к его сигаре, а Лайм взглянул на Саттертуэйта. У него было такое чувство, что они думают об одном и том же. Президент на самом деле нуждался не в его совете, ему было нужно нечто большее – ощущение реальности, лежавшей за стенами этого кабинета. Он знал, что у него еще довольно власти, чтобы дать народу любую команду, но он уже не был уверен в том, как отреагирует на это народ.
На самом деле он находился сейчас почти в таком положении, в каком вчера был Холландер: теперь это стало ему совершенно ясно. Страна снова застыла на распутье. Эндрю Би стоял к Фэрли так близко, как никто другой. Би будет приемлем для левых благодаря своей политике; парадоксальным образом он подойдет и правым, поскольку окажется сторонником порядка и закона, выполняющим волю избирателей, и вызовет симпатию у ревнителей чистоты Конституции и права. Ему требовалось получить благословение лишь одного человека – человека, который в одиночку должен был решить, кто из них двоих станет следующим президентом Соединенных Штатов.
12.00, восточное стандартное время.
«Поднимите правую руку и повторяйте за мной».
Камера крупным планом показала лицо нового президента. Лайм достал сигарету, не отрывая взгляда от экрана. Саттертуэйт сидел на диване и помешивал свой кофе. Бев стояла за креслом Лайма и, посматривая на телевизор, массажировала ему шею.
«…Торжественно клянусь, что буду честно выполнять обязанности президента Соединенных Штатов Америки и приложу все свои силы для защиты и охраны Конституции. Да поможет мне Бог».
Саттертуэйт поднялся с дивана и подошел к телевизору, чтобы убавить звук. Его увеличенные стеклами глаза обратились к Лайму.
– Он мог сказать нам об этом сразу, как только мы вошли в кабинет. Я чувствую себя полным ослом.
– Хм.
– Вы догадались об этом раньше меня. Ведь так?
– Возможно, – ответил Лайм. – Я догадывался, но не был уверен.
– И вы ничего мне не сказали. Вы могли бы меня вовремя осадить, чтобы я не выглядел круглым идиотом. Но вы этого не сделали.
– Я подумал, что он захочет сделать это сам, – вяло протянул Лайм и, откинув голову, взглянул в смеющиеся перевернутые глаза Бев.
– Ничего мне не сказать, – пробормотал Саттертуэйт. – Вот как он наказал меня за то, что я перестал в него верить.
Бев, накопившая немалый опыт во время работы в кабинете спикера, заметила: «Энди Би чистокровный республиканец», как будто это могло что-то объяснить.
Возможно, это действительно все объясняло. Брюстер был старомодным демократом, поэтому такая мысль просто не могла прийти ему в голову, пока Крэйл не поднял его вчера с кровати, чтобы рассказать об идее Саттертуэйта.
На экране президент Эндрю Би поднялся на трибуну, чтобы зачитать инаугурационную речь, и камера слегка отъехала, чтобы показать тех, кто стоял рядом с ним. По правую руку возвышался Говард Брюстер – бодрый, оживленный, почти самодовольный. Это напомнило им ту улыбку, которая появилась на лице Брюстера, когда он наконец ответил Саттертуэйту:
«Пусть Перри готовит комнату для прессы».
«Для чего?»
«Я принял свое решение еще несколько часов назад, Билл. Вы пришли слишком поздно, чтобы его изменить. Я пытался с вами связаться, но, очевидно, вы отправились в Эндрюс встречать мистера Лайма, потому что вас нигде не могли найти».