Мистер Х. Игры

Хард Леона

Ее игры и ожидание могли бы меня разозлить, но на удивление наоборот — находился в некоем предвкушении. А состояние постоянного возбуждения приятно успокаивалось мыслями о том, что же произойдет, когда срок в клетке закончится и я выйду ловить. Встречи пришлось исключить - находиться рядом с ней невозможно, запах волос и кожи возбуждал. Я даже в камеру не смотрел, вдруг переодевается в комнате. В пятницу посмотрел, а она читала книгу. Спиной лежала на кровати, ягодицами прикасалась к стене, на нее же закинула скрещенные обнаженные ноги.

Вряд ли Катя задумывалась, как выглядит поза. Слишком увлеченно держала на вытянутых

руках книгу и читала. Юбка задернулась, приоткрывая край фиолетового нижнего белья. Фиолетовое. Прозрачное или не прозрачное. И вот это чуть приоткрытое белье раззадорило сильнее, чем толпа девиц сейчас в лепестке в развратных платьях, предлагающих себя любому мужчине, кто чуть красивее обезьяны.

Почему юбка сильнее не задралась? А так лишь возбуждала аппетит и желание сильнее задрать ее. А еще больше раззадоривало взять за полоску-треугольник между ног и отогнуть. Чертовски не терпелось ей засадить. Чтобы опять легла на спину, а пальцами сминала красные простыни.

Я все сильнее и сильнее вставал на нее в стойку и на эту полоску трусов между ног. Я что трусов женских не видел? Сейчас, сидя в лепестке без возможности охладиться, это состояние напрягло и внезапно выбесило. Сильная зависимость от объекта делала человека слабым, подчиняющимся воле этого самого объекта. Зря только давал время, надо было брать и не заморачиваться с ее закидонами!

Горечь разочарования и напряжения попытался залить холодным бокалом минеральной воды. Пузыри приятно защекотали в желудке и горле, но не остудили внутренний пожар. Полоска фиолетового нижнего белья стояла прямо перед глазами. Телефон выключил и со злостью шарахнул об стеклянный стол, от чего он со звоном и стуком отскочил и неудачно залетел в тарелку с овощным салатом. В красный помидор. Поставил локти на колени и ладонями обхватил голову, массируя волосы. Они повлажнели от вида раззадоривающей полоски трусов. Стало жарко в майке. На хрен так делать? Я же могу смотреть, и она прекрасно об этом знала.

Ладно. Отвалился на спинку дивана и расслабился. В конце концов дни не бесконечны. Всего шесть дней. Не помню, чтобы прежде я когда-то настолько сильно желал девушку. До звона в яйцах. Я вообще девиц не желаю. Попробовал — насладился — выбросил. Предложенная схема устраивала и их. Они пользовались мной, а я ими. Все, кто ко мне приближались искали дикость, опасность и грубость, чтобы их отодрали во все места и на шатких ногах, в порванных чулках и трусах, с копной растрепанных волос, но с блаженной улыбкой, как у мартовской кошки, отпускали обратно к своему разнеженному парню строить из себя милую девочку, которая не дает анал.

С Лизой также и начинали. Ей захотелось чтобы ее отымели. Пару раз поимел, а со временем вошло во вкус. На ее постоянные смс и звонки поначалу отвечал скупо, затем после одностороннего признания в любви, подумал, а чем плохо встречаться с девушкой? Не дура, вполне честная. Сразу говорила о желаниях не юлила и не елозила. Говорила хочу так - пожалуйста на тебе так. Мне не сложно. Со временем стали видеться чаще. С ней было уютно, можно заняться сексом или поговорить, не доставала разговорами о тряпках или косметике. Вполне образованная и послушная. Я говорил, как делать — она слушалась. Делал замечание — исправлялась и больше так не делала. Я подумал, оно -то самое. Идеально подходящая девушка — универсальная. Не раздражала. А теперь очевидно, что был просто равнодушен. Отсутствовали эмоции, от того она и не раздражала. Я ничего к ней не испытывал. А кое-кто постоянно бесил и выводил из равновесия. С одного слова, с одного взмаха ресниц или улыбки, или от одной полоски фиолетовых трусов и задравшейся белой короткой юбки.

– Эй!
– Вацлав подтолкнул меня в локоть и заставил очнуться от размышлений.
– Спишь? Где витаешь? В мечтах со своей куколкой?
– такие шутки-подколы обычно использовались в дошкольном и школьном возрасте. Вацлав иногда бывает, как маленький мальчик, теперь будет подкалывать. Самое главное правило, чтобы унизить человека — бить по самому больному месту. То, что я думаю о Кате меня никоим образом не задевает. Ну и думаю я о Кате, а дальше, что?

– Ну, допустим?
– спросил у него.

Вацлав раздосадовано свел губы в одну полоску и перестал щериться. Почесал массивными пальцами длинную черную бороду, а его лысина отражала свет от лампочек на потолке. Я долго выжидающе смотрел и ждал, какую еще остроту запустит в меня. Но неловко покашляв, будто горло запершило и, прислонив ко рту пальцы, сцепленные в замок, сынок шейха тихо осведомился:

– Отец вызвал тебя? В одном из лагерей тринадцатой земли сбежали подопытные, слышал?

– Слышал, - я тоже сделал вид, что занят стаканом минеральной воды, прислонив его к губам, медленно попивал.

В лепестке много лишних людей, но в тоже время каждый занят своими делами: одни нюхали золотой порошок и ловили галлюцинации; другие смеялись над глупой шуткой, сказанной неудачником; девушка залезла на стол и демонстрировала...не знаю, что она демонстрировала. Пьяные дуры мало волновали.

Кажется, это место полно людей и мало подходит для переговоров, но самый лучший способ остаться в тени — быть в центре. Люди эгоистичны, слишком повернуты на себе, поэтому сейчас идеальная обстановка для серьезного разговора или обмена информацией. Даже в наших квартирах не безопасно, а здесь шум и пьяный смех. Камеры не засекут и не запишут наши голоса.

– Когда полетишь?
– спросил Вацлав. Думал лететь со мной или одному.

– Не полечу. Я в это место ни ногой.

Отец был разъярен отказу, грозился лишить наследства. И бла-бла-бла. Угрожать будет сколько угодно, но привести угрозы к исполнению не осмелится. Я последний из рода. Не будет меня и наш величайших род прервется. Хорошо, когда жизнь поворачивается другой стороной. Вместо черный полосы теперь идешь по белому ковру все выше и выше.

– Как отец прощает твои закидоны?
– искренне в очередной раз удивился Вацлав, а я протянул бокал и стукнул о его запотевший бокал с напитком.

– Завидуй молча.

Вацлав - наследник Вацлавов. Но в запасе у его семейства еще восемьдесят два брата и сестер. Одно неправильное действие со стороны Вацлава и отец его сменит следующим наследником. Это у Бонифациев проблемы с деторождением. Несмотря на количество жен и наложниц, удается забеременеть десятку, выносить двум -трем, а вырастить до взрослого возраста один — два, максимум три. Итого несмотря на огромные деньги, старания, горячую кровь и огромное количество женщин за свою долгую жизнь отцу удалось сделать одного наследника, первый -бракованный с шизофренией. К слову, мы с Лизой тоже не очень часто предохранялись.