Мистер Кларнет

Стоун Ник

Макс был вынужден согласиться. Он действительно неправильно оценил Густава Карвера.

– Значит, он хотел, чтобы ты наблюдал, как Аллейн счастливо живет в браке с женщиной, которую ты любишь?

– Да, но счастливый брак тут был в принципе невозможен.

– Почему?

– Макс, ты хороший детектив, но здесь дал маху. Прошляпил.

Макс молчал.

– Ты действительно ничего не заметил? – воскликнул Винсент. – В Аллейне?

– А что я должен был заметить?

– Послушай, ты ведь родом из Майами, семь лет провел в тюрьме. Да ты просто обязан за милю определять гомосексуалиста.

– Неужели Аллейн… – Макс был в шоке. Вот уж чего он не ожидал. Обычно для него определить сексуальную ориентацию ничего

не стоило. В Америке, особенно в Майами, это просто. Люди не скрывают, каким образом наслаждаются жизнью.

«Неужели мое чутье настолько притупилось?»

– Да, Аллейн Карвер гомосексуалист. У нас таких называют массисси. Если по правде, Мингус, то ты не виноват, что не заметил. Аллейн ведет себя очень сдержанно и тщательно это скрывает. Слухи насчет него здесь ходили, но и то смутные. Аллейн поступал правильно. Для забав уезжал на уик-энды в Майами, Сан-Франциско или Нью-Йорк. Там и раскупоривал то, что тут было закупорено.

– Откуда тебе известно?

– У меня есть доказательства. Фотографии и видео. Кстати, эту работу для меня проделал Клайд Бисон. Я нанял его – анонимно, через вторые руки – примерно десять лет назад. И порекомендовал мне его не кто иной, как ты.

– Я?

– Не помнишь? Хм… а почему, собственно, ты должен помнить? Вначале я предложил эту работу тебе, но ты ответил: «Я не выуживаю говно из туалетов. Идите к Клайду Бисону. Он может сделать это бесплатно».

Макс засмеялся.

– Я не помню этого, но мне много раз предлагали подобные дела. В основном чтобы получить развод. Но это не по моей части.

– А здесь, да и на всех Карибских островах, к геям относятся плохо. Гомосексуализм у нас считается извращением, грехом.

– Бедный Аллейн! – вздохнул Макс. – При его деньгах, влиянии, положении вынужден притворяться, что он не такой. Действовать украдкой.

– Вообще-то он неплохой парень, – заметил Винсент.

– Зачем же ты собрал на него материал?

– Чтобы очернить. Я намеревался передать фотографии в гаитянскую прессу.

– Для чего?

– Инь и ян. Инь – чтобы освободить Аллейна, избавить его от необходимости таиться. Ян – чтобы отомстить Густаву, привести его в смятение. Время тогда было удачное. У старика начались нелады со здоровьем, умерла жена, свергли Бэби Дока. Я подумал, что публичный позор подкосит его. И он просто-напросто отдаст концы.

– Почему же ты не довел дело до конца?

– Не захотел пакостить Аллейну, только чтобы добраться до отца. Мне стало его жаль.

– Но ты же мог расправиться с Густавом иначе. Пристрелил бы старика, и все.

– Пробовал один раз, не получилось. Его загородил Эдди Фостин.

– Ах вот оно что! – кивнул Макс. – Ну и как развивались события после того, как Густав женил сына на Франческе?

– Отвратительно. Густав ведь хотел продолжения рода. Жаждал внука. А дочери пока ему подарили только внучек. Поскольку Аллейн к этому не был способен, он взял дело в свои руки. – Винсент посмотрел на Макса. – Ты меня понял? Густав вынудил ее спать с ним. Как ему это удалось, не станем гадать, но целых десять лет Густав упорно старался, чтобы Франческа забеременела. У Джози было два выкидыша, один ребенок родился мертвый, а дочка прожила всего шесть месяцев. В конце восьмидесятых мы начали встречаться. Когда она родила Чарли, Густав решил, что ребенок его, в стране считали, будто он от Аллейна, и только мы с Джози знали: он наш. Кроме того, я сделал анализ крови, подтвердивший отцовство. У нее уже к тому времени с Густавом ничего не было. Рожать Франческа ездила в Майами. Аллейн был с ней. Вообще-то они добрые друзья. Он ей очень помог в первое время. В принципе Аллейн и Джози находились в одной лодке, но в разных концах. Их в одинаковой мере подавлял своей тиранией старик Густав.

– Какие у тебя были отношения с сыном? – спросил Макс.

– Я виделся с Чарли раз

в неделю.

– Кто выбирал ему имя?

– К сожалению, не я.

– А почему он так себя вел?

– Мальчик страдает аутизмом, – тихо проговорил Винсент.

– Неужели?

– Это большое несчастье для нас… и для него. – В его голосе прозвучала боль.

– Почему это держалось в тайне?

– Чтобы не травмировать Густава.

– Когда вы заметили у него аутизм?

– Как только Чарли начал ходить, мы поняли: с ним что-то не так. Ребенок очень странно на все реагировал. Потом его посмотрел врач, очень хороший специалист.

– И что?

– Первое время мы были просто убиты. Хотя доктор сказал, что в двух случаях из десяти с возрастом аутизм элиминируется, сглаживается. На это вся надежда. Но в любом случае он мой ребенок, сын, и я буду его любить, каким бы он ни был.

– А Густав Карвер?

– Эта скотина считает Чарли своим и тоже любит его. По-своему. После инсульта Густав уже не тот, реакция притупилась, и об аутизме он не подозревает. Общение с малышом его даже как-то облагораживало. Хотя если бы старик узнал правду о мальчике, он бы задушил его своими руками.

– Но у тебя же есть деньги, – произнес Макс. – Взял бы Франческу… ну, Джози… и сына и уехал бы куда-нибудь в тихое место, где вас никто не знает.

– Мои дела так просто не завяжешь. На это необходимо время.

– Правда, – согласился Макс. – Но зачем ты вообще с этим связался?

– Чтобы вернуть Джози. Я выбрал самый быстрый путь достижения богатства и власти, чтобы помериться силами с Густавом Карвером, когда наступит момент. Я дружил с нашими военными, а они давно занимались контрабандой кокаина из колумбийского картеля. Мне удалось модернизировать систему, сделать ее более эффективной. Итог: за двадцать лет нажил свыше миллиарда долларов.

– Не скрою, Винсент, твой рассказ меня поразил, – признался Макс. – В том числе и причина, почему ты стал заниматься наркотиками. Мне приходилось иметь дело с наркодельцами, и они все изображали жертв. Говорили, будто у них не было выхода, винили во всем окружение. Мать не такая, приятели, бедность и прочее. Но тебя вынудила заняться наркотиками любовь. Невероятно. – Макс тихо рассмеялся. – И еще невероятнее то, что это правда. Винсент, о тебе нужно писать книги, снимать фильмы.

– Надеюсь, до этого дело не дойдет, – усмехнулся Винсент Пол. – Итак, сегодня вечером ты возвращаешься к работе. Для Аллейна и Шанталь придумай что-нибудь.

– Хорошо.

– А теперь давай обсудим другие вопросы.

46

Максу завязали глаза и посадили на заднее сиденье внедорожника. Поездка в Петионвилл заняла приличное время. Было много подъемов и спусков по тряской дороге. Видимо, база Пола располагалась в горах. Кроме Макса, в машине находились еще двое, Винсент Пол и водитель. Они болтали по-креольски, иногда смеялись.

Макс прокручивал в голове недавний разговор. Он еще не оправился от потрясения. Винсент Пол – отец Чарли. Подобное невозможно представить. Хотя фотография Винсента с отцом наводила на некоторые размышления. Чарли был поразительно похож на дедушку. Те же глаза, то же выражение лица, та же осанка, Винсент показал Максу альбом семейных фотографий конца восьмидесятых годов, где почти у каждого родственника имелись какие-либо черты пропавшего мальчика. Дело в том, что все его родственники были белые или светло-желтые. Такое положение сохранялось до появления черной бабушки. Винсент объяснил, что фокусы с цветом кожи, как у Чарли, на Гаити явление не редкое. Если учесть, сколько тут намешано кровей. Макс вспомнил Элоизу Кроляк и голубоглазых, почти белокожих потомков польских солдат в городе Жереми. Чтобы не было никаких сомнений, Винсент даже показал Максу результаты анализа крови для установления отцовства Чарли.