"Мистер Рипли" + Отдельные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-12

Хайсмит Патриция

Еще не было пяти часов, когда Джонатан вышел на кольце из автобуса, доставившего его в Мюнхен. Был приятный солнечный день. Несколько крепких мужчин среднего возраста, в коротких кожаных штанах и зеленых куртках, стояли на тротуаре, играла шарманка. Он увидел Ривза, шедшего ему навстречу.

– Простите, немного опоздал! – сказал Ривз. – Как дела, Джонатан?

– Очень хорошо, спасибо, – улыбаясь, ответил Джонатан.

– Для вас заказан номер в гостинице. Мы возьмем такси. Я остановился в другой гостинице, но поеду с вами, и мы побеседуем.

Они сели в такси.

Ривз рассказывал о Мюнхене. Он говорил так, будто действительно знал этот город и любил его, а не просто болтал только потому, что нервничал. По карте Ривз показал Английский сад, мимо которого сегодня они не проедут на такси, и ту часть города, граничащую с рекой Изар, где, по словам Ривза, у него назначена встреча с врачом на следующее утро в восемь часов. Ривз сказал, что обе их гостиницы находятся в центральном районе. Такси остановилось возле гостиницы, и молодой человек в темно-красной униформе открыл дверцу машины.

Джонатан зарегистрировался. В вестибюле было множество современных витражей с изображениями немецких рыцарей и трубадуров. Джонатан с удовольствием отметил, что чувствует себя на удивление хорошо и бодро. Может, это прелюдия к завтрашним ужасным событиям, к какой-нибудь страшной катастрофе? Джонатана вдруг пронзила мысль, что чувствовать себя бодрым – это безумие, и он одернул себя, как если бы увлекся выпивкой.

Ривз поднялся вместе с ним в номер. Коридорный поставил чемодан Джонатана и вышел.

Джонатан повесил свое пальто на крючок возле двери, как дома.

– Завтра утром – даже сегодня – мы можем купить вам новое пальто, – сказал Ривз, глядя на пальто Джонатана с каким-то страдальческим выражением на лице.

– Да?

Джонатан должен был признать, что у него довольно поношенное пальто. Он слабо улыбнулся, не выказав обиды. Еще хорошо, что он захватил с собой приличный костюм и относительно новые черные ботинки. Он повесил синий костюм на вешалку.

– В поезде-то вы поедете первым классом, – заметил Ривз.

Он подошел к двери и запер ее изнутри.

– У меня есть револьвер. Тоже итальянский, но немного другой. Глушитель я достать не смог, но, пожалуй, – скажу вам честно – от глушителя мало толку.

Джонатан все понял. Он смотрел на небольшой револьвер, который Ривз достал из кармана, и думал про себя – какой же я легкомысленный и бестолковый. Выстрелить из этого револьвера – значит, выстрелить потом в себя. Только так он и расценивал этот револьвер.

– И еще, конечно, это, – сказал Ривз, вынимая из кармана удавку.

В Мюнхене, при более ярком освещении, веревка приобрела мертвенно-бледный, телесный оттенок.

– Попробуйте… да хотя бы на спинке стула, – предложил Ривз.

Джонатан взял бечевку, набросил ее на спинку стула и равнодушно затянул петлю. На сей раз он даже отвращения не испытал, лишь почувствовал какую-то пустоту. Интересно, подумал он, если у него в кармане или еще где-нибудь найдут эту бечевку, сразу догадаются, что это такое? Наверное, нет, решил он.

– Вы обязательно должны дернуть, – мрачным голосом произнес Ривз, – и затянуть потуже.

Джонатан вдруг почувствовал раздражение. Он начал

было говорить что-то недовольным тоном, но оборвал себя на полуслове. Затем снял бечевку со стула и уже хотел бросить ее на кровать, но Ривз посоветовал:

– Положите ее в карман. Или в карман костюма, который собираетесь надеть завтра.

Джонатан начал было засовывать бечевку в карман брюк, но потом, подойдя к своему синему костюму, запихнул ее в брюки, висевшие на вешалке.

– Еще хочу показать вам два снимка.

Ривз достал из внутреннего кармана пиджака незапечатанный белый конверт. В нем оказались две фотографии, одна глянцевая, размером с открытку, другая – аккуратно вырезанный из газеты снимок, сложенный пополам.

– Вито Марканджело.

Джонатан взглянул на глянцевую фотографию, треснувшую в двух местах. На ней был запечатлен мужчина с круглой головой и округлым лицом, толстыми чувственными губами и вьющимися черными волосами. На висках пробивалась седина, отчего создавалось впечатление, будто из головы у него идет пар.

– Ростом он примерно пять футов шесть дюймов, – сказал Ривз. – Волосы у него седые, он их не подкрашивает. А здесь он веселится.

На газетном снимке были запечатлены трое мужчин и две женщины, стоявшие за обеденным столом. Стрелка, проведенная чернилами, указывала на коренастого, смеющегося человека с седым пухом у виска. Подпись была на немецком языке.

Ривз взял у Джонатана снимки.

– Давайте сходим за пальто. Какие-то магазины ведь открыты. Кстати, предохранитель у этого револьвера действует так же, как и у того. В нем шесть патронов. Я положу его сюда, ладно?

Ривз взял револьвер, лежавший на кровати, и положил его в чемодан Джонатана.

– Бриннерштрассе – очень хорошее место для покупок, – заметил Ривз, когда они спускались в лифте.

Они пошли пешком. Джонатан оставил свое пальто в номере гостиницы.

Он выбрал в магазине темно-зеленое твидовое пальто. Кто все это оплачивает? Впрочем, это совсем не важно. Джонатан подумал также, что это пальто ему, возможно, придется носить только сутки. Ривз настоял на том, чтобы заплатить, хотя Джонатан и говорил, что отдаст Рив-зу деньги, как только поменяет франки на марки.

– Нет-нет, доставьте мне удовольствие, – сказал Ривз, мотнув головой, что иногда было равноценно улыбке на его лице.

Джонатан вышел из магазина в новом пальто. По дороге Ривз показывал ему достопримечательности: Одеонс-платц, начало Людвиг-штрассе, которая, по словам Ривза, вела в Швабинг, район, где был дом Томаса Манна. Они дошли до Englischer Garten [186] , потом взяли такси и поехали в пивной зал, хотя Джонатан предпочел бы выпить чаю. Он понимал, что Ривз пытается сделать все, чтобы он расслабился. Джонатан и без того расслабился, и его даже не волновало, что скажет завтра утром доктор Макс Шредер. Вернее, ему было все равно, что скажет доктор Шредер.

186

Английского сада (нем.).