Мистер Себастиан и черный маг
Шрифт:
Она появилась в дверях спальни, женщина, которую Генри видел раньше тем вечером. «Бальбоа в боевой готовности! — сказал тогда Том Хейли, показывая на нее в щелку занавеса. — Рожа лошадиная, но под правильным углом сойдет. Как-нибудь я тебя научу».
В ней и впрямь было что-то от лошади: крупные зубы, нос с выдающимися ноздрями, большие карие глаза, ярко-красные губы. Но все затмевал бюст, не бюст, а вымя. Она посмотрела на Генри сияющим бессмысленным взглядом фанатки, лицезреющей кумира. Потом обернулась на Тома Хейли, который ободряюще кивнул ей, и подошла к постели Генри.
— Принц Аки де Раджа, — сказала она и поклонилась, как королевской особе. — Для меня огромное удовольствие видеть вас.
— Обрати
Бесс Рид села на край его кровати. Генри спал без майки и потянул на себя простыню, закрывая грудь. Но она сдернула ее с него.
— Я — Бесс, — сказала она, ткнув в себя пальцем. — Понимай?
Генри кивнул.
Его грудь цветом была как и лицо, и Бесс, похоже, это привело в восторг. Она потрогала ее и снова засмеялась. Оглянулась на Тома Хейли, который стоял у двери:
— Ты уверен, что это хорошо?
— Никогда не был так уверен, как сейчас. Там, откуда он родом, это древний обычай. Восемнадцать лет. В этот день он должен стать мужчиной, иначе покроет себя позором. Тогда ему пришлось бы в качестве искупления неделю бродить в джунглях.
— Мы этого не хотим, — сказала Бесс и материнским жестом взяла лицо Генри в ладони.
Встретив панический взгляд Генри, Том Хейли сочувственно улыбнулся:
— Не волнуйся, сынок. Все будет прекрасно. Даже больше, чем прекрасно. Бесс ублажит тебя, как никто. Ну, думаю, самое время мне испариться. Если я тебе больше не нужен.
— Дальше мы сами разберемся, да, дорогой? — сказала Бесс. — Но не хочешь ли помочь мне расстегнуться?
— С удовольствием, — ответил Том Хейли, и глаза у него загорелись. — С огромным удовольствием.
Он снял с нее платье и не торопился уходить, вместе с Генри наблюдая за тем, как она освобождается от бюстгальтера. Генри думал, ее грудям конца не будет, а Том Хейли жаждал, чтобы им не было конца. Когда они наконец оказались на воле, Том Хейли выключил свет и вышел.
Наутро они завтракали непривычно молча. Том Хейли намазывал джемом бисквит и украдкой поглядывал, как Генри уплетает омлет с сыром.
— Ну, ты как? — поинтересовался он.
Генри продолжал жевать, не поднимая глаз от тарелки.
— Я в порядке.
Том Хейли улыбнулся и подмигнул, и больше они не возвращались к этой теме.
И неудивительно, что в ночь своей смерти Том Хейли был с женщиной, которую подметил, глядя сквозь занавес, как она сидит, восхищенная выступлением Раджи. Ее звали Мюриэл Шакмэри. Она сидела во втором ряду вместе с подругой, которую поминутно толкала в восторге локтем. Мюриэл была женщина как раз в его вкусе: не особенно привлекательная, но не без своих выдающихся достоинств. Парочки за пазухой. Том повел ее в ресторан и, заглядевшись на райскую роскошь напротив себя, подавился полупрожеванным куском стейка и умер прямо за столом. Генри в это время читал у себя в номере и несколько часов не знал, что потерял второго отца. И даже больше.
Потому что, когда Том Хейли умер, он унес с собой секрет изменения цвета кожи. Перед похоронами Генри попробовал воспроизвести процедуру самостоятельно, но принял слишком много пилюль и утром в день панихиды снова выглядел негром, и как негра его не пустили в церковь. Ему не позволили присутствовать на похоронах человека, который стал ему отцом и спас жизнь. Человека, сделавшего его тем, кем он теперь был.
Постепенно, за несколько недель, он снова стал белым, вернее — беловатым. Но как прежде так и не стал. Хотя уже не помнил, каким был от рождения: столько времени прошло с тех пор, как он последний раз видел того себя. Столько времени прошло с тех пор, когда он был собой настоящим, что он даже
Генри зарабатывал достаточно, чтобы снимать комнату на втором этаже у старой девы — женщины возраста его матери, будь она сейчас жива. Хозяйка была нрава тихого, но любила садиться рядом и смотреть, как он ест. «У тебя такие хорошие манеры. Умеешь держать нож и вилку, всегда первым делом кладешь салфетку себе на колени. Теперь не встретишь воспитанного человека». Он больше ничего не знал. Он потерялся в мире.
Ощущение было такое, будто он заново родился и должен учиться с самого начала просто жить. Но хоть это он помнил — как пользоваться вилкой и ножом.
К счастью для него, случилась война. Вторая мировая. Генри тут же записался добровольцем в пехоту и стал солдатом двадцать второй пехотной дивизии, которую отправили во Францию. Франция! Он всегда мечтал побывать во Франции. И его сестра мечтала. Она показывала ему картинки Франции в иллюстрированных журналах, найденных ею среди мусора. Но она так и не попала туда, а он попал.
На войне он был счастлив. Там он нашел первых настоящих друзей — Чарли Смита, Дейтона Малруни, Муки Маркса. Каждый обладал своим талантом: Чарли играл на мандолине, Дейтон говорил по-французски, Муки пел, как птица, ну а у Генри, разумеется, были его карты. Всю ту ужасную военную кампанию, в которую они прошли всю Францию до самой битвы за Хартгенский лес, [13] они воевали, спали и ели вместе. В других подразделениях были свои певцы, музыканты и сверхобразованные солдаты, знавшие французский. Но маг был только у них. Там было так красиво, что Генри даже думал, что в таком месте можно и умереть.
13
Ряд ожесточенных сражений между американскими и немецкими войсками, происходивших с сентября 1944-го по февраль 1945 года в районе Хартгенского леса, к востоку от германо-бельгийской границы.
Но он не умер. Шансов погибнуть было предостаточно, но он выжил. Никто из них не погиб. Хотя бессчетно людей было убито, сгорело в огне, разорвано на куски, раздавлено танками, все четверо остались целы и невредимы — ни единой царапины не получили. Такое невероятное везение они относили на счет Генри и его магии. Генри показал им в окопах несколько карточных фокусов, а однажды заставил исчезнуть гранату, так что они знали о его даре. Но Муки Маркс верил, что он обладает особой силой, которая защищает их, и рассказывал о случаях, которым, по его словам, был свидетелем, но которые на самом деле были чистейшей выдумкой. Мол, Генри мог одним дуновением сделать их всех невидимыми. Вокруг них рвались бомбы, но ни одна не могла пробить щит, который создавал Генри, чтобы защитить их.
Однажды в минуты затишья Генри и Муки курили в траншее, ожидая продолжения перестрелки. Чарли показывал Дейтону карточку своей бывшей девушки, Кети Бейкер. Он звал ее так, хотя фамилия у нее уже изменилась. Она теперь была Кети Ласкер, потому что вышла замуж за другого. Но он по-прежнему любил иногда взглянуть на ее карточку. Время от времени раздавался адский вой, за ним вспышка пламени, словно дьявол целил в тебя, именно в тебя. Потом тишина. Перерыв, чтобы выкурить сигарету.
Генри повернулся к Муки: