Мистическая мадам
Шрифт:
Я это почувствовала и просто сказала:
– Егор Сергеевич, идем в твой номер в гостинице, ко мне домой нельзя, Макар может вернуться.
– Матрена, а как же малыш, ему надо есть, а в гостинице нет детского питания?
– Да, не волнуйся, ты, у меня вновь появилось молоко.
– Но оно ведь кончилось?
– Не кончилось, а несколько дней его действительно было мало, а сейчас вполне хватит покормить нашего сына, если ты молоко не съешь за него.
– Не съем, оставлю ребенку, жаль, что я потратился на эту дачу, теперь у меня в городе нет квартиры, пойдем в мой номер в гостинице, здесь рядом.
– Я
Мы поцеловались, проезжая мимо пляжа, унося импульсы желаний…
Ребенок спал, его оставили спать в коляске. Егор Сергеевич и я, по очереди приняв душ, по накатанным отношениям, вступили в новую фазу своей любви, но без участия грудного молока.
Егор Сергеевич отодвинулся от меня и спросил, глядя в гостиничный потолок:
– Матрена, у тебя была однокомнатная квартира, она еще есть? Мне этот номер в гостинице обходится в копеечку.
– Тяжелый случай, после рождения малыша, мы из моей однокомнатной квартиры переехали в трехкомнатную квартиру свекрови, Анны Александровны, а она, скрипя зубами, переехала в нашу квартиру. Дальше – хуже. Мою квартиру она отдала Родьке, его квартиру забрала для реставрационной мастерской, так, как она находиться на первом этаже, а себе купила двух комнатную квартиру в новостройке. Вот и все!
– Слушай, а чего я тут с тобой время трачу, если у тебя ничего нет? Шла бы ты к своему Макару, раз у вас на троих теперь трехкомнатная квартира.
– А у нас с тобой сын, ты забыл? И у тебя есть шикарный загородный дом!
– Но у тебя нет ничего, ведь квартира у вас общая!
– У меня есть наш сын.
– Так забирай его и дуй к своему хозяину квартиры!
– Как, знаешь! Макар отец ребенка, а не ты, Егор Сергеевич! Как бы он мог быть твоим ребенком, если мы с тобой познакомились через твой аппетит, к грудному молоку? – сказала я, покормив грудью, проснувшегося в коляске малыша и вышла на улицу.
Темнело, тополиный пух притаился среди травы, я с помощью случайного помощника, поставила коляску с малышом в автобус и поехала домой.
Макар с Родькой сидели в креслах, рядом с мраморным столом и пили пиво.
– Макар, вон она, приехала, – вскричал Родька и пошел в соседнюю квартиру.
Макар поцеловал меня. Жизнь есть жизнь. Невостребованная любовь Макара требовала выхода. Ребенок спал. Пришлось мне второй раз за вечер выполнить супружеский долг. Долг есть долг. Егор Сергеевич, послав подальше бедную Матрену, помня о том, что богатым он стал из-за одной богатой женщины, решил приумножить свое богатство за счет новой, состоятельной женщины, и прямо скажем еще молодой.
В своем районе города он знал всех, благополучных дам. Он решил взять новую даму для себя даром. Он привел себя в порядок, посетил все салоны красоты, даже мышцы покачал, но явился с букетом в кабинет директора антикварного салона, известного в своем городе, благодаря ее находчивости.
Я сидела в своем кабинете и просматривала наброски Платона Ивановича, мельком посмотрев на Егора Сергеевича, я сказала, что есть предположение, что в одном из соседних городов найдена еще одна реликвия прошлого с янтарем.
Кто бы сомневался, – подумал Егор Сергеевич, а вслух сказал:
– Дорогая Матрена спасибо вам за участие в создание музея, примите мой скромный букет, – и поднес мне великолепный,
– Егор Сергеевич, возражений нет, заезжайте через неделю, если не забудете о своих словах.
Ирина за месяц отмыла все помещения дома Егора Сергеевича, последней комнатой был местный музей, ключи от которого она получила в последнюю очередь. В комнате, за вишневыми портьерами ей было немного жутко, казалось, что предметы старины были живыми, они светились, подмигивали янтарем. Она, дрожа всем телом, протирала загадочную мебель, утыканную темными камешками, и с величайшим наслаждением закрыла дверь этой комнаты; радуясь, что срок ее работы на даче подошел к концу. Она получила расчет.
Аскольд Николаевич, уезжающий одновременно с ней, подвез ее до дома, а сам поехал в гостиницу, не заглянув в свою квартиру. На следующий день на дачу приехали Егор Сергеевич и я, кроме нас там был повар и охранник. Я отметила чистоту, царившую везде в этом современном доме. В отличие от прошлого раза, я настояла на первоочередном визите в музей. В комнате, с закрытыми ставнями, с плотными, бархатными портьерами вишневого цвета, пришлось включить свет. Мебель была мне вся знакома, я отметила, что размеры комнаты позволяют добавлять в нее предметы, это больше всего меня интересовало.
– Егор Сергеевич, все хорошо, но стены современные, и портят интерьер и общее впечатление, не лучше ли сделать стены из деревянных панелей, выполненных под старину, и еще, нельзя ли добавить маленькую комнату к музею и собирать две коллекции отдельно: столовую, спальню.
– Матрена, как вы глобально мыслите! Я с вами согласен, но сейчас у меня на это нет свободных средств, хотя в скором времени они будут непременно.
– Ладно, отделка стен помещений музея, за мой счет, надеюсь, еще одну комнату вы сюда добавите.
Егор Сергеевич мысленно обрадовался, правильной дорогой шли его мысли, видимо Матрене он очень понравился; он подумал, что за букет цветов он купил деревянные панели в двух комнатах. Хороший план!
Аскольд Николаевич после посещения музея Егора Сергеевича, в последний день на даче, не мог больше работать в своем янтарном кабинете, ему все казалось, что он сидит в музее, чтобы избавиться от назойливой мысли, он позвонил:
– Егор, привет, это я; слушай, хочу отдать в твой музей свой янтарный кабинет.
Егор Сергеевич, чуть присвистнул и ответил:
– Беру, не гладя, если он от Матрены.
– От нее.
Егор Сергеевич позвонил:
– Матрена, Аскольд Николаевич предлагает мне янтарный кабинет в музей, хочу под музей выделить четыре комнаты, надо подумать над названиями и над оформлением.
– Егор Сергеевич, над этим надо подумать, а результат я покажу. Договорились? Я знаю планировку твоего дома, ехать к тебе мне не обязательно.
У Егора Сергеевича возникло ощущение, что его за уши отодрали, как маленького, но и подарки он стал получать весьма весомые. Нинели, для Нины, Аскольд Николаевич подарил маленькую, породистую собачку. Нина взяла ее на руки, и больше никому не отдавала, живая игрушка ее вполне устроила. Ирина сказала Аскольду Николаевичу, что, судя по всему, у них будет ребенок.