Мистицизм
Шрифт:
"Мы не знаем, каким путем подняться на обрыв!" [442] — восклицают у Данте души новопреставленных, ведомые "подспудным стремлением" к очищающему пламени. Ищущей совершенства душе должно быть присуще стремление и страстное желание, не имеющее ничего общего с холодным, взвешенным решением о необходимости переоценок. Это должен быть героический акт, и он требует великого дерзания души.
"Чтобы победить свои желания, — говорит св. Иоанн Креста, классический авторитет в этой сфере мистического поиска, — и отказаться от всего, к чему мы устремляемся в поисках наслаждения, мы нуждаемся в более жарком огне и в более благородной любви — любви к Суженому. Черпая силу и наслаждение в этой любви, душа обретает решимость и уверенность в себе, которые позволяют ей презреть вожделения. Но чтобы противостоять притягательной силе страстей, мы должны быть преисполнены не одной лишь любовью к Суженому, но и страстным рвением и мукой этой любви… Если наша духовная природа не побывала в огне, мы никогда не сможем сбросить бремя чувственной жизни, мы не сможем войти в ночь и найти в себе смелость пребывать в темноте вещей и отвергать страсти". [443]
442
"Чистилище", II, 60.
443
"Subida del Monte Carmelo", 1. I, cap. XIV.
"Мы
В самые неожиданные минуты внутренний голос шепчет ему: "Dimitte omnia transitoria, quaere aeterna". [444] Очищение чувств и характера, который определяется чувствами, всегда считается основной задачей на Мистическом Пути, хотя в ходе очищения и могут наблюдаться редкие вспышки озарений и экстазов. Мы знаем, что духовное Становление, как и становление физическое, не имеет конца. Смысл всех мистических переживаний сводится к последовательности актов очищения, посредством которых Конечное медленно постигает природу своего Бесконечного Источника. Постепенно, шаг за шагом, подобно упорной рыбке из видения Ралмена Мерсвина, взбирается оно к истоку на вершине горы чистоты, пока наконец не достигнет единения с Предвечным. Величайшие святые, продвигаясь по пути очищения, тем больше осознавали собственную неполноценность, чем ближе они подходили к слиянию с Абсолютом, ведь человека, по-настоящему влюбленного в Абсолют, как и обычного влюбленного, попеременно охватывает то чувство беспомощности, то переживание ниспосланного ему как дара. Ему случается переживать мгновения великой радости, когда он чувствует только, что знамя, развевающееся над ним, — это знамя любви. Иногда же он пребывает в горьком осознании, что, несмотря на его крайнее самоотречение, где-то внутри него остался несмываемый осадок собственного Я, который "оскверняет чистое сияние вечности".
444
"Оставь все преходящее, ищи вечное" (лат.). — "De Imitatione Christi", 1. III, cap. I.
В этом смысле очищение есть перманентный процесс. То, что имеют в виду писатели-мистики, описывая путь очищения, представляет собой довольно медленное и болезненное продолжение обращения. Речь идет о самоотверженном стремлении души перейти от нереальной жизни к жизни реальной, о наведении порядка в собственном доме, о подготовке разума к встрече с Истиной. Итак, очищение представляет собой преодоление самолюбия и, кроме того, искоренение мелочных интересов, в которых погрязло поверхностное сознание.
"Основной смысл очищения, — говорит Ришар Сен-Викторский, — есть самоупрощение". До тех пор пока этот процесс не зайдет достаточно далеко, не стоит ожидать великих свершений. Смутные интересы и непроявленные мотивы души должны быть осознаны, нарочитая сложность обыденной жизни должна быть понята и преодолена.
"Никто, — говорит по тому же поводу другой авторитет, — не сможет обрести просветления, пока не станет чист, нищ и наг". [445] Очищение, которое представляет собой перестройку характера в соответствии с осознанной реальностью, состоит из двух основных этапов: обнажение, сбрасывание того, что должно уйти, и очищение того, что должно остаться. Мне кажется, что читатель лучше разберется с этим, если я буду следовать порядку, предлагаемому "Theologia Germanica", и сначала рассмотрю негативное очищение, или самоопустошение, а затем перейду к позитивному очищению, или изменению характера. Таким образом, изучение очищения можно разделить на две части. (1) Рассмотрение его негативного аспекта — нищеты, или отречения, — предполагающего отрыв и освобождение от поверхностных, иллюзорных и пагубных сторон жизни, на которые растрачивается драгоценная энергия души. (2) Рассмотрение его позитивного аспекта — умерщвления, — подразумевающего совершенствование и доведение до идеального состояния всех позитивных черт характера человека. Таким образом, умерщвление является своеобразной гимнастикой души, ее преднамеренным обращением к болезненным переживаниям и трудностям.
445
"Theologia Germanica", cap. XIV.
1. Отречение
Кроме убеждения в необходимости преодоления несовершенства и греховности, каким должен быть "хороший характер", благодаря которому душа сможет достичь единения с Абсолютом?
Мистики всех времен и вероисповеданий едины в своем ответе на этот вопрос. Добродетели, которые Католическая Церковь провозгласила необходимыми для затворнической жизни, после преображения Огнем Любви, являются также основными добродетелями мистика. К ним относится великий евангельский завет добровольной нищеты; ее основные составляющие — воздержание, или нищета чувств, и послушание, или нищета воли.
В мистическом смысле нищета есть крайнее самообнажение, самоопустошение, непривязанность к материальным и нематериальным ценностям, полное отречение от всех преходящих вещей. Смысл воздержания — в чрезвычайной и ясной чистоте души, у которой не осталось личных желаний и которая девственна перед Богом. Послушание же есть отказ от собственного Я и умерщвление воли, которое ведет к полному самоотрицанию и приобретению "святого бесстрастия" перед лицом жизненных неурядиц. Три перечисленных аспекта совершенства на самом деле представляют собой единое целое: они так тесно связаны, как только могут быть связаны различные качества одной души. Их общая черта в том, что они заставляют человека обратить внимание на себя самого, но не как на отдельную личность, наделенную правами и желаниями, а как на частицу Космоса, рядовое проявление Вселенской Жизни, которое приобретает смысл лишь как часть Целого, как проявление Божественной Воли. Отречение и очищение идут рука об руку, ибо очищение есть отречение от всего, что связывает душу. Где бы ни появлялись эти добродетели, их присутствие дает о себе знать в виде смиренного духа послушания, который означает отречение от своей самочинной воли. Таким образом, отречение, очищение и послушание можно рассматривать как три проявления одного и того же явления — внутренней, духовной нищеты. "Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное", — вот девиз всех странствующих по этому пути.
"По Своей сути Бог есть чистое Благо, — говорит Экхарт, — поэтому и обитать Он может только в чистой душе. Только туда Он может влить Себя, где способен будет свободно течь. Что есть чистота? Это способность человека презреть все создания и полностью отдать свое сердце Чистому Благу, чтобы ни одно создание не приносило ему успокоения и не стремился он ни к чему сотворенному, кроме как затем, чтобы обрести в нем Чистое Благо, которое и есть Бог. Подобно тому как ясное око не терпит ничего инородного, чистая душа не выносит даже самого незначительного препятствия, которое появляется между нею и Богом. Она наслаждается подлинной чистотой во всех созданиях, ибо она наслаждается всеми созданиями в Боге и Богом во всех созданиях". [446]
446
Meister Eckhart, quoted by Wackernagel, "Altdeutsches Lesebuch", p. 891.
"Она наслаждается подлинной чистотой во всех созданиях!" Эта концепция не очень популярна среди мистиков, как явствует из жизнеописаний св. Франциска, св. Мехтильды Магдебургской, Ролла, Сузо и множества других, кто питал искреннее отвращение к естественным вещам. К сожалению, некоторые случаи чрезмерного аскетизма способствовали распространению неверных представлений. Так, бытует предание о том, что кюре Арса отказался понюхать розу, опасаясь греха. Однако обыватели склонны забывать, что, хотя многие мистики практиковали аскетизм как средство достижения цели, не всякого аскета можно назвать мистиком. Что бы ни толкало аскетов на «подвиги», от великих мистиков их отличает то, что душа последних, обитающая в высших сферах и устремленная к Трансцендентному Миру, может сочетать совершенство отречения со способностью невинно наслаждаться реальными вещами как воплощениями и проявлениями Божества; эта способность приходит с видением "всех созданий в Боге и Бога во всех созданиях". "Тот, кто знает и любит благость Моей Свободы, — сказал Глас Божий Мехтильде Магдебургской, — не сможет любить Меня одного, а должен будет любить Меня и в тварях Моих". [447] Такая всеобъемлющая любовь характерна для озарения, которое наступает как итог беспримерной стойкости на пути очищения. Таким образом, утверждение "Блаженны чистые сердцем" — не просто поэтическая метафора. Анналы мистицизма доказывают, что это непреложный психологический закон.
447
"Das Flicssende Licht dei Gottheit", pt. VI, cap. 4.
Как разрешить противоречие, когда мистик, провозглашающий "отказ от всех созданий", все же ищет в них чистоту и наслаждается ею? Ответ на этот вопрос заключен в старинном парадоксе: человек может насладиться истинной свободой только благодаря тем вещам, которых не имеет и к которым не стремится. "Чтобы наслаждаться всем, нужно пренебречь всем. Чтобы познать все, нужно забыть все. Чтобы обладать всем, нужно отказаться от всего... В отречении дух обретает покой и безмятежность, ибо если он ничего не желает, то ничто не утомит его величием и не покажется ему отвратительным своей низостью. Такой дух утверждается в смирении, но стоит ему возжелать чего-нибудь, и он сразу же начнет тяготиться объектом своего желания". [448]
448
St. John of the Cross, "Subida del Monte Carmelo", bk. i, cap. XIII.