Мистификация (сборник)
Шрифт:
Старик коротко, без подробностей, описал состояние корабля.
— Ах, это, — Стоур успокаивающе поднял руку, — это не страшно. Скажите, вы сможете подойти к базам, забрать людей и перебросить всех на Марс?
— Это и есть условия фрахта?
— Да.
— Для чего? — резко спросил старик.
Стоур опять улыбнулся.
— Коллега, — обратился он к Маричу, — прошу вас, объясните все.
Услышав свое имя, Марич вспыхнул («Да, краснеет, — подумал старик, — совсем молодой, мальчик, лет девятнадцать, не более») и несколько длинно рассказал
Пустота. Пространство. Космос, космонавтика.
— Космонавтика, — вслух повторил старик.
Последние годы он фальшивил с собой, притворялся, что этого слова нет. Он старался забыть. Потому что стоит только услышать это звенящее, сверкающее, будто серебряная игла, слово, как видишь огромные постройки из белого камня и стекла и сотни людей в черной с золотом форме. Видишь рваные лепестки облаков над незыблемой твердью космодрома. И огненный цветок, развернувшийся в небе, в чаше которого высится, стремительно уменьшаясь в размерах, гремящий бронзовый столп; имя ему — корабль.
И чувствуешь на себе опять дыхание могучего организма, занятого делом, устремленным в будущее, свободным от суетности и сиюминутности, никчемности и кипучего безделья. А ладонь невольно коснется форменной куртки, где на груди плавится известная каждому золотая эмблема Космического Флота.
Все же вспомнили. Старик подмигнул и хихикнул. Известие, которое привез Стоур, было добрым. Земля, новая Земля спохватилась и в последний момент поддержала уже готовый упасть ствол некогда могучего дерева.
Правда, чувствуется, что Стоур не договаривает. Пусть. Главное, делу его не дадут умереть. И старая марсианская база станет их первым бастионом в новом сражении за Космос. Конечно, ее придется подправить. Не просто наладить, а значительно расширить и переделать. Может, они даже отгрохают ее заново.
Поначалу людей будет не хватать. Нужно собрать всех, он сумеет это организовать в кратчайший срок. Если только корабль сдюжит… А Стоур обещал, что «Алкагест» выдержит в рейсе. Интересно, как он собирается это обеспечить? Хотя, раз они умеют летать в Пространстве без Двигателей и проходить сквозь закрытые шлюзы, можно надеяться, что это не пустые слова.
Интересные ребята эти двое. Действительно, Визит открыл людям что-то совершенно новое. Не просто это понять. Но у него еще есть время попробовать разобраться. Ему теперь придется много бывать на Земле. Нужно найти новых людей, которые любят смотреть в ночное небо и которые помнят, что имя Венеры носит не только богиня. Потом придет время строить корабли. Потом… много еще предстоит. Но сейчас важно не растерять осколки, собрать старый сосуд и оживить его молодым вином надежды.
Старик пробежал пальцами по клавишам пульта. Двигатели ракеты, казалось, шире разверзли ревущие пасти, извергая сияющие струи огня. И Вечный Мрак, поглощая их следом, все ловил и ловил ускользающий корабль.
— Неужели все так опасно? Знаете, трудно поверить.
Стоур недоуменно посмотрел на Марича. Лицо младшего исказила презрительная гримаса.
— Я думаю, мы с вами некрасиво выглядим. Да, некрасиво, простите за прямоту.
Стоур встал, набросил куртку на плечи и, не глядя на Марича, сказал:
— Я не совсем понимаю вас, коллега. Разве вы сейчас только узнали, что нам предстоит? Если наша миссия вам не по душе, то вы имели время отказаться. А теперь нужно работать, вот именно, работать, а не изучать эту старую машину, чем, я вижу, вы увлеклись последнее время.
Марич замялся.
— Но вы не совсем правильно меня поняли. Пожалуй, зря затеял я разговор. Просто хотелось…
— Да-да, совершенно зря. И покончим с этим.
Стоур раскрыл блокнот и углубился в записи. Младший переступил с ноги на ногу.
— И все же, Стоур! Я хочу договорить. У меня не укладывается в голове, что полупомешанный пилот и горстка упрямцев с их гибнущими станциями на далеких планетах, с их убогой техникой могут представлять угрозу для мира и порядка. Это смешно! Мне даже жаль старика. Я помню, конечно, как на Земле нам представляли проблему. И я сознательно, слышите, сознательно пошел с вами на «Алкагест», веря, что так надо. Но теперь мне кажется, что мы совершаем насилие над этим человеком и другими, совершенно бессмысленное насилие, которое нечем оправдать.
Младший выжидательно посмотрел на Стоура, но тот молчал, опершись на подбородок и сморщив нос.
Марич снова заговорил:
— Можете делать любые выводы, но я уважаю этого пилота. Он смертельно рискует всю жизнь. Он доверяет судьбу набору механизмов, не зная, что путешествовать через Пространство можно иначе, и без машин. Но, может быть, так, как он, интереснее?
Воцарилось молчание. Стоур сидел неподвижно.
— Ничего не нужно делать против совести. Я благодарю вас за мужество и откровенность, Марич.
Стоур задумчиво посмотрел на младшего, чуть вздрогнули уголки его губ.
— Мне жаль расставаться, но если вы чувствуете, что дело вам не по душе, возвращайтесь.
Марич кивнул, встал, сделал шаг и остановился. Медленно повернулся и сел снова.
— А старик и корабль — с ними будет, как задумано?
— Да.
— Извините, но я должен сказать, что…
— …не могу этого допустить, — закончил за него Стоур, — так?
Марич заморгал, весь как-то подобравшись в своем кресле, и тихо ответил:
— Так.
— Понятно, — спокойно сказал Стоур. — Значит, вы решили воспрепятствовать бесчестному предприятию, посягательству на личную свободу человека, и даже не одного. Что ж, возможно, вы и правы, вопреки мнению всех людей на Земле, занимавшихся этой проблемой. В таком деликатном вопросе, как наш, требуется полное единодушие, и, если хоть один человек высказывается против, значит, в самом деле есть риск совершить беззаконие и бессмысленную жестокость. Выходит, возвращаться нужно обоим.