Митральезы Белого генерала
Шрифт:
— Тогда о чём?
— Я не хочу также, чтобы мы лгали друг другу. И если ты не хочешь на мне жениться, то скажи это здесь и сейчас.
— Почему ты так решила?
— Я ничего не решила, я просто хочу знать.
— Да. То есть, нет! То есть… блин, ты меня запутала. Короче, ты не права. Я люблю тебя и…
— Я знаю.
— Что?
— Я знаю, что ты меня любишь. Но я спрашиваю не об этом. Я спрашиваю, хочешь ли ты жениться на мне по-прежнему?
— Конечно, хочу!
— Тогда все
— Да не надо никого ждать! Завтра же найду какого-нибудь попа, дам ему денег и он нас обвенчает…
— Боже мой, какой ты всё-таки дикарь, Будищев!
— Что опять не так?
— Пост сейчас! Никто нас не станет венчать, пока он не кончится.
— Точно. А я и забыл…
— Это с тобой бывает.
— Ты о чем?
— Так, ни о чем.
— Нет уж, договаривай.
— Нечего договаривать. Просто ты очень мало думаешь об окружающих тебя людях и их чувствах.
— В смысле?
— В прямом. Вот возьми хоть Федю. Он ведь очень хороший парень. Да, простой и совсем не развитый, но сердце у него доброе. А ты смеешься над ним, как над мальчишкой. Или вот Стеша…
— А с ней что не так?
— С ней-то все так. А вот с тобой… ну скажи на милость, зачем ты подарил бедной девочке эти часы?
— Началось! Ты что, ревнуешь?
— Нет, ты все-таки действительно болван, Будищев! Ты, похоже, и впрямь не замечаешь, что она в тебя влюблена.
— Прекрати говорить глупости. Это было давно и уже прошло.
— Это не я, это ты говоришь глупости, милый. Такие чувства не проходят так просто, а твои знаки внимания заставляют её надеяться.
— Я уже, кажется, говорил, что она мне как дочь.
— Я знаю, но ты ей не отец. Ладно, всё равно уже ничего не поправить. Пошли спать.
Ночь в квартире Будищева прошла спокойно, а на утро все, казалось, позабыли про недавний разговор и после завтрака дружно направились по своим делам. Первыми были готовы, разумеется, мужчины. Фёдор с Сёмкой уже оделись и ждали Дмитрия, которому Геся помогала завязывать галстук.
— Ну вот, — удовлетворенно отозвалась девушка. — Теперь тебя можно выпустить на улицу.
— Гомосячий видок, — поморщился глава семьи, рассматривая пышный бант у себя под подбородком.
— Глупости! Ты купец, промышленник и вообще серьезный человек, а посему должен выглядеть соответствующе.
— А выгляжу как…
— Как кто?
— Как пудель с бантом на шее.
— Прекрати.
— Ладно, проехали. Стеша скоро?
— Я попросила её помочь мне в одном деле, так что поезжайте одни.
— В каком деле?
— Что за несносный допрос?!
— Опаньки, а что мы скрываем?
— Право, ты невозможен. Ну хорошо, у меня сегодня будут важные посетители, несколько склонные к эмансипации. А Степанида, просто икона этого стиля. Ничего сложного, подаст чаю, улыбнется, продемонстрирует твой подарок… кстати, ты знаешь, что мастер у которого ты их заказывал, стал продавать подобные дамские часы?
— Блин!
— Вот именно.
Крыть было нечем. Несмотря на умение Будищева зарабатывать на оригинальных идеях, частенько он их просто дарил окружающим его людям, не успев оценить коммерческую выгоду. С другой стороны, много ли выудишь с ювелира за идею? Не тот народ, чтобы зря раскошеливаться.
Оказавшись на улице, их странная троица немедленно привлекла к себе повышенное внимание. Сам Дмитрий был одет в хорошее пальто с бобровым воротником и шапку «пирожок» и если бы не развязные манеры, его можно было бы принять за настоящего барина. Сёмка в теплой куртке на вате и башлыке поверх картуза, тоже выглядел как мальчик из хорошей семьи, отчего-то не носящий гимназическую форму, а вот Федор, надевший поверх своего костюма всё тот же полушубок, выглядел на их фоне довольно чужеродно.
— Куда прикажете, барин? — с сомнением в голосе поинтересовался случившийся рядом извозчик.
— На Выборгскую сторону, — коротко отвечал Будищев, усаживаясь в экипаж.
Семён тут же устроился рядом, а вот Шматов на мгновение замешкался, будто не зная как ему поступить. То ли моститься на господское место, то ли запрыгнуть на облучок к кучеру.
— Чего столбеешь? — прервал его мыслительный процесс Будищев. — Давай сюда, а ты — шпингалет, дуй к водителю кобылы!
— Это мерин…
— Да хоть фольксваген, вали на облучок.
Наконец все устроились, после чего извозчик махнул кнутом, и сани тронулись вперед, заскрипев полозьями по снегу. Некоторое время они ехали молча, но когда повернули на набережную, до них донеслись крики мальчишек, разносящих газеты:
— Покупайте «Ведомости»! Покупайте «Петербургский листок»! Необычайные происшествия! Имущество Путилова собираются описать за долги! Разорение крупнейшего промышленника в России! Получены новые известия о союзе Австрии и Германии! Новый кризис в Европе!
— Блин, тут недавно радио изобрели, — хмыкнул Будищев, — а они всякую хрень печатают!
— Чего изобрели? — осторожно спросил Федя, но сидевший рядом с ним приятель внезапно насторожился.
— Придержи своего мерина! — ткнул он извозчика тростью, после чего закричал разносчикам: — Эй, ребята, что там у вас про Путилова?
— Разорение крупнейшего заводчика, — обрадовано завопил чумазый мальчуган в драной кацавейке и невозможно больших башмаках.
— Держи, — сунул ему первую попавшуюся монету Дмитрий и буквально выдрал из рук газету.