Митральезы Белого генерала
Шрифт:
— Плохо учились?
— Вовсе нет! — вспыхнул молодой человек. — То есть, я был, конечно, не самый лучший ученик, и моё имя не выбьют на мраморе в вестибюле корпуса, но, клянусь честью, было немало получивших куда худший балл, но распределенных в Кронштадт или Севастополь.
— Мохнатой лапы нет?
— Какое странное выражение… впрочем, смысл вполне понятен. Вы правы, протекции у меня нет.
— Бывает.
— А вы?
— Что, я?
— Как вы получили назначение в нашу дыру?
— Превратности судьбы.
— Но
— Ну, это не единственное мое преступление перед человечеством, — усмехнулся Дмитрий.
— О чем вы? — широко распахнул глаза Александр.
— Неужели ваши друзья не писали вам о других моих работах?
— Вы про митральезы фабрики Барановского? Да, я слышал, что вы тоже приложили к ним руку, но…
— Сейчас на Балтике формируется целая батарея из пулеметов и скоро она будет здесь.
— Здесь?! Погодите, вы хотите сказать, что она предназначена для экспедиции Скобелева?
— Именно.
— Боже мой! Как бы я хотел принять участие в этом предприятии! Увидеть Михаила Дмитриевича, это по-настоящему великого человека! Побывать в бою…
— Подставить грудь под пули, — с усмешкой добавил Будищев.
— Да! Непременно! Это ведь куда почетнее, чем возить по морю муку, крупу и прочие припасы.
— Без них тоже не повоюешь.
— Я знаю, но душа просит подвига. Настоящего дела!
— Как говорил наш полковой священник, отец Михаил: — «ищущие да обрящут».
— Ваши бы слова, да Богу в уши, Дмитрий Николаевич.
— Ну, так высоко у меня не получится, — засмеялся тот, — а вот Макарову замолвить словечко могу.
— Вы с ним знакомы?
— И со Скобелевым тоже, правда, не столь близко.
— Будищев! — восторженно завопил Майер. — Я вас люблю!
— Тише ты, — едва не поперхнулся кондуктор. — А то люди услышат, и черт знает что подумают!
— Пусть слышат! Пусть все знают, что вы — самый лучший человек на всем белом свете! — пылко провозгласил Александр, а потом спохватился и уже без пафоса поинтересовался: — а что именно подумают?
— Ничего, — лучезарно улыбнулся Дмитрий. — Не берите в голову.
Вообще, молодые люди быстро подружились. Юного гардемарина ещё не успела затянуть окружающая его рутина, и он жадно тянулся к новым знаниям, охотно делясь в ответ своими. Будищева же подкупала в нем искренность и полное отсутствие свойственного многим морским офицерам снобизма.
На пятый день однообразного плавания «Баку» дошлёпал своими большими колесами до Александровска и встал на якорь. Здешняя бухта, по словам Майера, была одной из самых удобнейших на Каспии. Впрочем, Дмитрия подробности гидрографии не заинтересовали, а сам город вызвал любопытство только как база будущей экспедиции. Он уже хотел было испросить у старшего офицера разрешения сойти на берег, но тот совершенно неожиданно вызвал его сам.
— Будищев, поскольку вам совершенно нечем заняться, возьмите четверых матросов и доставьте в здешний госпиталь груз.
— Слушаюсь.
— Приступайте.
— Разрешите взять с собой…
— Майера? Сколько угодно. Только смотрите не опоздайте. После третьего гудка «Баку» вас ждать не станет.
Строго говоря, Дмитрий имел в виду Шматова, но, подумав, решил, что его он может взять с собой и без разрешения. А вот гардемарин, если оставить его на корабле, может смертельно обидеться.
Майер, которого он все чаще называл просто Сашкой, воспринял предстоящую прогулку с восторгом. Как оказалось, его не слишком часто отпускали в увольнения, и он был безумно рад просто оказаться на берегу. Тоже можно было сказать и о Фёдоре. Никогда раньше не ходившего по морю парня сильно укачивало, и хотя он крепился, прогулка по твердой поверхности ему явно не помешала бы.
Матросы, не смотря на жару, тоже были не прочь побывать в городе. Закинув на плечи тюки с медикаментами, они, весело переговариваясь, бодро пошагали вслед за Будищевым и Майером. Последним шел ещё зеленый после качки Федя.
Впрочем, ничего особо интересного в Александровске не было. Город группировался вокруг пристани, на которой громоздились горы рельс, шпал и почему-то верблюжьих седел. Очевидно, их запасли как раз для экспедиции, но откуда возьмется такое количество животных, было решительно непонятно.
Ещё одной достопримечательностью были два больших опреснителя, поочередно работающих и снабжающих город пресной водой. По словам местных, отсутствие пресной воды было одним из самых главных недостатков города.
Справа от пристани возвышался большой по здешним меркам двухэтажный красивый дом с балконами, служащий резиденцией начальника Закаспийского отдела. Перед крыльцом стояли две будки, в которых прятались от изнуряющей жары часовые. Рядом расположилась маленькая деревянная церковь, и несколько домов местных чиновников. Чуть дальше каменное здание казарм и госпиталь, для которого, собственно, и предназначался их груз. Все это было окружено каменной стеной с бойницами. Остальные здания, вроде почты, телеграфа, лавок, офицерского клуба и единственной мало-мальски приличной гостиницы, находились вне ограды.
Собственно, большинство домов в Александровске представляли собой стоящие рядами кибитки кочевников. И даже главная улица в городе называется — Кибиточной. В одних живут офицеры, в других приезжие коммерсанты, в третьих рабочие. Кое-где встречаются следы попыток разбить сады, так и оставшихся безуспешными.
Добравшись до места, взмокшие от груза и жары матросы, осторожно опустили свою поклажу на землю и, не найдя тени, присели рядом.
— Есть кто живой? — крикнул Дмитрий, постучав в дверь.