Мизери

Кинг Стивен

Да, так оно и есть. Ральф и Энн Дуган. Основание: склонность к жестокости.

– Развод после непродолжительной болезни, – пробормотал Пол, и снова ему показалось, что приближается автомобиль, и он оторвал взгляд от альбома. Ветер, только ветер… И все-таки стоило бы в целях безопасности вернуться к себе в комнату. Дело не только в усиливающейся боли в ногах; он чувствовал, что находится на грани нервного срыва.

Но он все-таки снова склонился над альбомом. В каком-то зловещем смысле книга эта была слишком хороша, чтобы ее можно было бросить, не дочитав до конца. Она – как роман, настолько жуткий, что от него невозможно оторваться.

Замужество Энни завершилось значительно более законным образом, нежели предполагал Пол. Можно сказать, что развод произошел после непродолжительной болезни; полтора года семейной идиллии – это не так уж много.

В марте они купили дом; люди обычно не покупают дом, когда чувствуют, что их семья вот-вот развалится. Что же случилось?

Пол не мог ответить. Он мог домыслить происшедшее, но только домыслить.

Еще раз просмотрев колонку извещений о разводах, он заметил интересную деталь. Бракоразводные процессы: Анджела Форд против Джона Форда. Кристен Фроли против Стэнли Фроли. Данна Макларен против Ли Макларена. И…

Ральф Дуган против Энн Дуган.

В Америке существуют некие традиции, верно? Их обычно не замечают, но они существуют. Мужчина делает предложение, женщина затевает бракоразводный процесс. Это не всегда так, но – как правило. Как это обычно происходит? Анджела говорит: «Джек, выметайся!» Кристен говорит: «Стэн, найди себе другую!» Данна говорит: «Ли, отдавай ключи!» А что сказал Ральф, единственный мужчина в этом списке, кто стал инициатором развода? «Выпусти меня, я хочу убраться отсюда!»

– Может, он обнаружил дохлого кота на лестнице, – пробормотал Пол.

Следующая страница. Опять объявление о вновь прибывших. Газета «Камера», Боулдер, штат Колорадо. Фотография двенадцати новых сотрудников городской больницы Боулдера, стоящих на лужайке. Энни во втором ряду, бледное пустое лицо и белая шапочка с черной лентой. Начало новой серии. Дата – 9 марта 1981 г. Она вновь взяла девичью фамилию.

Боулдер. Вот где Энни окончательно сошла с ума.

Он все быстрее листал страницы, и ужас его рос, и в голове у него навязчиво вертелись два вопроса: Почему, черт побери, они так туго соображали? и Как, черт побери, она ускользнула из их рук?

10 мая 1981-го – продолжительная болезнь. 14 мая 1981-го – продолжительная болезнь. 23 мая 1981-го – продолжительная болезнь. 9 июня – непродолжительная болезнь. 15 июня – непродолжительная. 16 июня – продолжительная.

Непродолжительная. Продолжительная. Продолжительная. Непродолжительная. Продолжительная. Продолжительная. Непродолжительная.

Страницы с некрологами мелькали под его пальцами. Он чувствовал слабый запах сухой бумаги.

– Боже, сколько же людей она убила?

Если каждый некролог в этом альбоме обозначал убийство, значит, на ее счету к концу 1981 года было больше тридцати убийств… И у властей не возникло ни единого подозрения. Конечно, жертвы по большей части были в преклонном возрасте, прочие – тяжело больны, но все же… есть над чем задуматься…

В 1982 году Энни наконец оступилась. На фотографии в «Камере» за 14 января было изображено ее пустое каменное лицо. Заголовок: НОВАЯ СТАРШАЯ МЕДСЕСТРА РОДИЛЬНОГО ОТДЕЛЕНИЯ.

С 29 января в родильном отделении начались смерти.

Энни с присущей ей скрупулезностью продолжала хронику своих преступлений. Вырисовывалась совершенно четкая картина. Энни, если когда-нибудь за тобой придут и найдут это произведение, ты проведешь остаток дней в тюрьме или в каком-нибудь спецприюте.

Первые две смерти младенцев не вызвали подозрений, тем более что в истории болезни одного из умерших говорилось о серьезных родовых травмах. Но новорожденные, пускай даже с родовыми травмами, – это совсем не то что старики, у которых отказали почки, или жертвы автомобильных катастроф, которых доставили в больницу с проломами черепа размером с рулевое колесо. Теперь Энни принялась убивать не только больных, но и здоровых. Пол решил, что усиливающийся психоз подсказал ей, что и эти дети – бедные, бедные создания.

К середине марта 1982 года в городской больнице Боулдера умерли пятеро детей. Началось активное расследование. 24 марта «Камера» предположила, что в детских смертях виновата «порча». Газета ссылалась на «заслуживающий доверие источник в городской больнице Боулдера». Пол подумал: не могла ли этим источником быть сама Энни Уилкс?

В апреле умер один ребенок. В мае – двое.

Информация с первой полосы «Денвер пост»:

Майкл Лит

ПОЛИЦИЯ ДОПРАШИВАЕТ СТАРШУЮ МЕДСЕСТРУ ПО ПОВОДУ ДЕТСКИХ СМЕРТЕЙ

По словам представителя шерифа, пока обвинение никому не предъявлено

Энни Уилкс, тридцатидевятилетняя старшая медицинская сестра родильного отделения городской больницы Боулдера, сегодня предстанет перед следствием по делу о восьми детях, которые умерли в больнице в течение последних месяцев.

Все смерти последовали вслед за назначением мисс Уилкс.

Наш корреспондент спросил, по своей ли воле мисс Уилкс дает показания. Тамара Кинсолвинг, представитель шерифа, ответила: «Едва ли дело обстоит именно так. У нас есть значительно более серьезные вопросы». На вопрос об обвинениях, выдвинутых против мисс Уилкс, мисс Кинсолвинг ответила: «Ее пока ни в чем не обвиняли».

Дальше в статье пересказывалась биография Энни. Очевидно, она много переезжала с места на место, но никто из ее коллег, причем не только в Боулдере, не заявлял ни о чем из ряда вон выходящем, связанном с Энни.

Он с интересом посмотрел на фотографию, сопровождающую заметку.

Энни в тюрьме. Господи, Энни в тюрьме! Идол не рухнул, но пошатнулся… зашатался…

Она стояла на какой-то лестнице с выражением тупого равнодушия на лице. Рядом с ней была сухопарая женщина в полицейской форме. Энни была одета в униформу медсестры; на ней были белые туфли.

Еще страница: УИЛКС НА СВОБОДЕ ПОСЛЕ СЕРИИ ДОПРОСОВ.

Она выкрутилась. Непонятно как, но выкрутилась. Пора сниматься с насиженного места и двигаться дальше – в Айдахо, Юту или Калифорнию. Однако она предпочла не убегать, а вернуться к работе. Поэтому вместо сообщения о «вновь прибывших», вырезанного из газеты какого-нибудь западного города, на следующей странице альбома помещалась статья из «Роки-Маунтин ньюс» за 2 июля 1982 г.:

Кошмар продолжается:

ЕЩЕ ТРОЕ ДЕТЕЙ УМЕРЛИ В БОЛЬНИЦЕ БОУЛДЕРА

Через два дня полиция арестовала пожилого пуэрториканца, но девять часов спустя подозрения с него были сняты. Затем 19 июля «Денвер пост» и «Роки-Маунтин ньюс» объявили об аресте Энни. В начале августа прошли краткие предварительные слушания. 9 сентября Энни предстала перед судом по делу об убийстве Кристофер, безымянной девочки, прожившей на свете всего один день. Помимо этого преступления, в поле зрения властей попали еще семь явных убийств. В газетной статье отмечалось, что некоторые из предполагаемых жертв Энни даже успели получить настоящие имена.

Отчеты о судебном заседании перемежались в альбоме с «письмами к редактору», напечатанными в газетах Денвера и Боулдера. Пол понимал, что Энни поместила в свою коллекцию лишь наиболее злобные письма, те, что укрепляли ее восприятие рода человеческого как хомо щенкус; но те письма, что были представлены здесь, по любым меркам расценивались как чудовищные. Авторы их мыслили в полном согласии друг с другом: виселица была бы слишком легким наказанием для Энни Уилкс. Автор одного из писем назвал Энни Драконом в юбке, и это прозвище пристало к ней до окончания процесса. Большинство публики полагало, что Дракона в юбке следует заколоть насмерть раскаленными вилами, и почти все авторы писем предлагали себя на роль исполнителей подобного приговора.

Около одного из таких писем Энни сделала несколько претенциозную запись, причем корявые, дрожащие буквы нисколько не напоминали ее обычный твердый почерк: Лишь камню уступит моя голова, меня не убьют никакие слова.

Совершенно очевидно, что Энни совершила страшную ошибку, не остановившись даже тогда, когда окружающие заметили, что что-то происходит. Тяжелая ошибка, но все же не роковая. Идол только покачнулся. Обвинение располагало лишь случайными разрозненными уликами, это можно понять даже по газетным отчетам. В распоряжении окружного прокурора имелись следы пальцев на лице и шее девочки Кристофер; судя по их размеру, они вполне могли быть следами пальцев Энни. Кроме того, по следам на горле ребенка можно было заключить, что душитель носит перстень на безымянном пальце, а Энни как раз носила на безымянном пальце перстень с аметистом. Еще окружной прокурор располагал журналом, где отмечалось время приходов и уходов всех сотрудников родильного отделения. Из этого журнала как будто следовало, что Энни могла быть причиной всех смертей. Но в конце концов она, как старшая медсестра, входила и выходила постоянно. Защита могла привести десятки дней, когда в присутствии Энни в родильном отделении ничего не происходило. Пол подумал, что с таким же успехом можно утверждать, что метеориты никогда не падают на землю, приводя в качестве доказательства фермера Джона Смита, на чье поле в течение пяти дней не упал ни один метеорит.

Представитель обвинения старался как мог, но что он мог сделать, когда самым веским доказательством, какое он мог представить присяжным, был след пальца с отпечатком перстня? Из самого факта, что власти штата Колорадо все же решили начать судебный процесс, Пол сделал два вывода – один предположительный и один несомненный. Предположение состояло в том, что поведение Энни в ходе дознания приоткрыло некоторые, возможно, очень страшные обстоятельства, свидетельствующие против нее. Не сомневался же Пол в том, что решение Энни защищаться самой в ходе предварительных слушаний было крайне неразумным. Эти свидетельства ее адвокат не сумел исключить из дела (хотя и приложил к тому все мыслимые усилия), и Пол решил, что хотя в течение трех дней, проведенных в зале суда в Денвере, Энни ни в чем определенном не призналась, по сути дела, она созналась во всем.