Младший сержант Алексей Крайнов
Шрифт:
– Побольше повоюем – получше наградят!
В своих мечтаниях он уже не раз возвращался со службы в родную деревню: грудь в медалях, синее галифе, поскрипывают новенькие сапоги, обязательно яловые, и чуть грустный, умудрённый опытом взгляд. Как не запылившись пройти без малого двадцать километров по разбитой полевой дороге, от станции до тёткиного дома, Лёшка не знал, да и неважно это. Воображение услужливо пропускало неинтересные моменты, зато по много раз прокручивало будущему герою наиболее «сладкие» кусочки. Вот и сейчас, на сытый желудок, под вздохи и причитания деревенских баб, Алексей Крайнов в который уже раз проходил по центральной деревенской улице. Но до
Проснулся Лёха уже к вечеру, а узнав от взводного, что сегодня ни переправляться, ни ужинать не придётся – ротный старшина со своими машинами сумел-таки протиснуться на тот берег вне очереди – несильно-то и расстроился: «На то он и старшина, – думал Лёха, – чтобы уметь договариваться».
Дипломатические способности их старшины вкупе с просто змеиной изворотливостью давно стали поводом для баек во всём батальоне. Вот и сейчас – договориться непонятно с кем и объяснить непонятно кому, почему именно его три полуторки с ротными припасами и кухней на том берегу гораздо важнее сотен артиллерийских орудий, танков, автомобилей и тысяч солдат, ожидающих своей очереди на переправу, мог только их старшина. И это притом, что в каждом подразделении были свои старшины и свои кухни.
– Главная ударная сила, блин! Кавалерия толстозадая! – зло комментировал старшинскую лихость в преодолении водных препятствий голодный Цепеленко. – Нам, может, ещё неделю здесь впроголодь торчать придётся! Проныра!
Впрочем, ночь прошла, что называется, без происшествий: бойцы у костров накипятили чаю, поделили сухари из вещмешков. Так и заснули за вялыми разговорами, под рычание переправлявшейся по мосту техники да маты, и ругань недовольного очерёдностью начальства, то и дело доносившиеся с переправы.
На следующее утро старшину «поминали» уже всей ротой, особенно когда ветерок потянул над стоянкой запах горячей пищи от других подразделений, ночевавших на берегу. Путём сложных переговоров с командиром батальона, ценой публичного порицания в непристойной форме от оного, красному от унижения ротному удалось добыть по полкотелка каши на человека, в виде шефской, так сказать, помощи. Сам он от пищи отказался и с гордым видом уселся у воды в одиночестве.
– Кару для старшины измышляет! – единым, коллективным разумом поняла рота. Поняла, одобрила и на глаза постаралась не попадаться, горизонтально рассредоточившись в траве за спиной командира.
А очередь батальона на переправу всё не наступала. Затор из разного вида машин, повозок и личного состава разросся до размеров небольшого города. Маленький мост после прохода тяжёлой техники то и дело приходилось поправлять, что, конечно, не ускоряло процесса. Зато произошло событие, приковавшее внимание всех солдат и командиров, находившихся у реки: в небе над их головами появился силуэт небольшого самолётика. Может, он и давно там кружил, но из-за гула многотысячной толпы на берегу и рёва военной техники звук высоко летавшего самолёта с земли услышать было невозможно. Увидел Лёха его случайно, когда после не очень сытного завтрака прилёг на траву с соломинкой в зубах. Оказалось, что Цепеленко с младшим лейтенантом, сидевшие рядом, уже обсуждают новоявленное «чудо» непонятной светло-коричневой раскраски, выписывавшее круги над их головами:
– А машина-то немецкая! Вон и кресты на крыльях – шпионит, гад! – взволнованно заявил командир взвода, пристально разглядывая самолёт в бинокль.
Брови младшего комсостава дружно поползли вверх: как это «немецкая»? Кто бы ей позволил вот так свободно над войсками
– В клещи зажмут да сесть заставят, – с напускным равнодушием озвучил мысль Лёха, – я в книжке читал, приём это такой. Воздушный!
– А немец-то наглый какой! Считай, на сто вёрст от границы пробрался. Чуют, наверно, что жареным запахло, вот и залетали. Как бы не рассекретили они нас, это же сколько он здесь всего высмотрел! Сволочь такая! – никак не мог успокоиться бледный от возбуждения младший лейтенант, то и дело, бросая взгляд вслед улетевшим самолётам.
– Если это разведчик, то у него рация стоит. Всё, что видел, передал уже… куда надо. А нам-то что? Говорили же по радио, учения идут! – вставил реплику Цепеленко.
– И чего? Поверят? – с сомнением спросил Лёха, оглядывая огромную толчею из людей и техники на обоих берегах реки.
– А не поверят, так и чего? – встрял в разговор подошедший сзади Димка Красовитов, пулемётчик из Лёшкиного отделения. – Накостыляем что так, что этак! Там это… зовут вас, товарищ младший лейтенант. К комбату вроде?
Взводный вскочил, отряхнулся и неуклюже посеменил в сторону импровизированного штаба батальона.
– Фуражку забыли, товарищ командир! – крикнул вслед Цепеленко, но из-за грохота на переправе услышан не был, а догонять младшего лейтенанта желания ни у кого не возникло.
– Ща комбат обратно погонит сохатого! – весело предсказал Красовитов, присаживаясь на траву.
Но что-то пошло не так: майор Терехов, ни разу не упускавший случая распечь подчинённых за неопрятный внешний вид, на отсутствие головного убора у младшего лейтенанта внимания не обратил, а, выстроив командный состав в две шеренги, принялся что-то зачитывать по бумажке, энергично жестикулируя свободной рукой.
Вдруг из-за леса, что на той стороне реки, низко, почти касаясь крон деревьев, показалась одна из «Чаек». Биплан неуверенно, словно на ощупь, летел над переправой, оставляя за собой чёрный шлейф густого, жирного дыма. На мгновение Лёхе показалось, что над рекой повисла мёртвая тишина: провожая взглядом покалеченный истребитель, изумлённый народ задрал вверх головы. Сразу было видно – аэроплану крепко досталось: через крылья с задравшейся на ветру обшивкой просвечивало небо. Хвост изорван и закопчён так, что уже и не рассмотреть на нём той красной звезды, что ещё пять минут назад в погоне за вражеским разведчиком гордо пролетала над переправой.
Между тем не успел пролететь израненный «Ястребок», как из-за того же леска показались несколько остромордых самолётов, среди которых легко распознавался силуэт ещё одной «Чайки». Второй истребитель, похоже, был цел. Отчаянно маневрируя, ему каким-то чудом удавалось изворачиваться от попеременно заходивших сзади врагов. Выстрелов Лёшка не слышал, но по лёгкому дымному шлейфу, то и дело срывавшемуся с крыльев вражеских самолётов, понимал: не в бирюльки играют! Так и скрылись они за горизонтом, увлечённые своей смертельной игрой, не обращая внимания на тысячи зрителей, замерших по обоим берегам реки.