Младший сын мэра
Шрифт:
— Насть, я присылал тебе их на почту вчера? — напоминаю негромко, — ты читала?
— Да.
Долистывает до конца и смотрит на регистраторшу.
— Где, говорите, подписать?
Та, взяв в руку ручку, тычет ею в бумагу.
— Здесь и… вот здесь.
Денежка нервничает. Хмурит брови и кусает нижнюю губу.
Нелегко ей эта уступка дается. Ох, не легко… После этих подписей ее сын из Денежко Романа Николаевича превратится в Греховцева Романа Кирилловича. И Насте это сильно
Наконец, коротко вздохнув, она расписывается. А я резко расслабляюсь, только сейчас понимая, что был натянут, как струна.
— Это все?
— Да, — отвечают ей, — свидетельство о рождении сейчас вынесут. Поздравляем!
Бросив сухое «спасибо», Настя выходит из кабинета. И, наверняка, даже не видит, с каким жадным любопытством разглядывают ее сотрудники.
Бьюсь об заклад, появление у мэра еще одного внука — сегодня тема номер один во всех уголках этого замечательного учреждения.
Иду за ней и вижу, что, стоя у окна, она кому-то уже звонит. Встаю неподалеку и, пока не видит, ее разглядываю.
Сегодня на Насте узкие черные брючки и блузка. Черные волосы рассыпаны по плечам блестящим каскадом. Беременность и роды никак не отразились на ее фигуре. Талия такая же тонкая, как и раньше. Бедра и ягодицы — на вид такие же упругие.
Слегка качнувшись, Настя переносит вес тела на одну ногу, отчего одна булочка немного приподнимается. У меня в паху неожиданно дергается.
Пфф…
Отвернувшись, утыкаюсь глазами в стенд с какими-то статьями.
Только не это… пожалуйста. Не хочу снова искать в Карине то, чего там отродясь не было.
— Кирилл, слушай… — доносится до меня ее голос, и мне приходится повернуть к ней голову, — я тороплюсь. У меня там Лешка с Ромашом сидит, а ему в школу бежать надо.
— Хорошо…
— Заберешь свидетельство сам, да?..
— Эмм… — туплю, не могу мысли в слова обличить.
Забрав из моих рук куртку, начинает быстро одеваться.
— Насть, — выдаю, наконец, — я тебя подвезу.
— Я тороплюсь, Кир.
— Подожди…
К счастью, дверь кабинета открывается, и нам выносят новое свидетельство о рождении Ромки. Еще раз поздравляют и вручают пластиковую папку.
Настя, не глядя, забирает ее и быстро идет на выход. Я спешу за ней.
— Я довезу.
— Я на автобусе, Кирилл, — бросает через плечо.
— Ты же сама сказала, что торопишься, а на машине будет быстрее.
Остановившись в фойе, перед зеркалом надевает шапку и поправляет воротник пуховика. После чего молча выходит из здания. Я скачу за ней, как сайгак.
— Настя!
— До, свидания, Кирилл.
Да, бл*дь! Что за цирк!
Хватаю ее за локоть и дергаю на себя. Она резко оборачивается и, возмущенно воскликнув, обдает нас обоих паром изо рта.
На улице мороз сегодня, но ударивший в виски адреналин вперемешку со злостью почувствовать его не дают.
— Я! Довезу! — цежу сквозь зубы, — хватит вы*бываться, Настя!
Она вскидывает на меня взгляд, и тут я понимаю, что она держится из последних сил. Глаза блестят от слез, а подбородок мелко трясется.
— Ты чего? Что случилось?
— Ничего!
Продолжая удерживать ее локоть, тащу за собой к машине. Вяло сопротивляясь, Денежка все же послушно идет за мной. Открываю дверь и жду, когда она сядет на пассажирское. Затем забираю с заднего сидения свою куртку, надеваю и, ежась от холода, обхожу Ауди.
— Сейчас пару минут прогреется, и поедем, — говорю, включая под нами подогрев сидений.
Настя, зарывшись лицом в воротник, молчит. Пустым взглядом смотрит прямо перед собой.
— Что случилось? — спрашиваю осторожно, даже не надеясь на откровенность с ее стороны.
— Ничего не случилось, — проговаривает ровно.
— С Ромой все в порядке?
— Да. Он сегодня рано проснулся. Леша говорит, он уже спать хочет.
— Температура больше не поднималась?
— Нет. Все хорошо.
Все хорошо, тогда какого хрена у нее глаза на мокром месте?!
— У тебя ничего не болит?
Тихо хмыкнув, Настя поворачивает ко мне голову.
— Со мной все в порядке, Кирилл.
Я ловлю ее убитый взгляд, и меня вдруг осеняет.
— Ты из-за этого, что ли, расстроилась? — киваю на папку в ее руках, — что Ромка Греховцевым стал?
Она тоже смотрит на папку, в которой лежит новое свидетельство о рождении. Закусывает нижнюю губу и судорожно вздыхает.
Вашу ж мать, что ж так обидно-то?! Даже горло спазмом сводит.
— Настя…
— Я этого не хотела, Кир, — говорит она тихо, — это несправедливо.
— Знаешь, не самый худший вариант. Я не сноб, но с фамилией Греховцев жить ему будет проще.
— Мы бы и без твоей фамилии не пропали! — вздергивает острый подбородок.
— Не сомневаюсь, Настя.
Дергаю рычаг и с пробуксовкой выезжаю с парковки.
Отвернувшись к окну, она молчит. Я тоже, но в голове зудит мысль, от которой хочется убиться об стену.
— Это ничего не изменит, не считая того, что его не сможет усыновить никто другой.
— Ты о чем?
— Ты же не из-за этого расстроилась? Не из-за того, что хотела, чтобы он стал Рокотовым?
Глава 35
Идиот.
Я даже отвечать не собираюсь. Сцепив руки в замок, молчу всю дорогу, и он больше не пытается со мной заговорить.