Мне бы в небо
Шрифт:
В голове возникла мысль, что до этого ей в принципе никто не нравился. Да, у нее был парень. Один раз. Она согласилась с ним встречаться в выпускном классе в школе. И то, только потому что было интересно, как это. Все вокруг с кем-то встречались, и она тоже захотела попробовать и ответила на ухаживания одноклассника, который давно уже не давал ей прохода. Но спустя месяц так ничего к нему и не почувствовала: ни бабочек в животе, про которые так часто пишут книги, ни влечения, ни трепета или возбуждения от его поцелуев и объятий. Да и учеба всегда была на первом месте. А какой парень будет терпеть отсутствие внимания к себе.
«И как же теперь быть? Алекс же в любом случае спросит, почему я убежала. Или того хуже, захочет, чтобы я была его любовницей, пока его жена далеко».
Жизель зажмурилась, откидывая голову на дверь.
На роль любовницы она точно была не согласна. Брак для нее был чем-то святым, неприкосновенным. Ее родители так трепетно относились друг к другу, что она даже не могла представить, чтобы у отца появилась другая женщина. Ее воспитывали в верности и уважении. И Жизель точно не собиралась быть яблоком раздора и лезть в чужую семью. Да и быть заменой кому-то было противно. И сейчас она все больше корила себя за то, что невольно сделала.
«Черт, Жизель, но ты же не могла знать. И он ничего не сказал. О, конечно, не сказал. А кто бы сказал?»
В ее груди вдруг поднялась волна гнева на капитана, и она сжала кулаки, ударяя ими по полу.
«Да как он мог, черт возьми! Как ему самому от себя не противно после такого? Ха. Ты забываешь, Жизель. Для мужчин это нормальное дело. Они мыслят совсем по-другому».
А потом пришел страх, заставивший ее подскочить с пола и нервно закружить по комнате.
«А если он заставит меня? Что если после того, что я рассказала, он пригрозит мне, что завалит мою учебу, если я не соглашусь и дальше спать с ним? Неужели придется поступиться своими принципами и совестью ради мечты? И стоит ли мечта обмана?»
Столько вопросов и ни одного ответа.
В дверь тихо постучали.
От этого стука сердце замерло на мгновение, а потом пустилось вскачь с удвоенной силой.
Стоя в душе, Алекс думал о том, как заберется сейчас в кровать, прижмет к себе маленькую рыжую девчонку, которая так внезапно ворвалась в его жизнь, а утром разбудит ее поцелуями.
И несмотря на то, что они весь день занимались сексом, только от одной мысли об этом в паху заныло, а по всему телу прошла волна возбуждения.
«Так, а ну успокойся. Что-то ты совсем разошелся. Бедная девчонка скоро не сможет ходить, если вы продолжите в том же духе», – одернул он себя, намыливая голову шампунем и тут же перепрыгивая мыслями на то, как она перебирала пальцами его волосы, когда он лежал на ее животе. Внутри разлилось приятное тепло, и тут же захотелось снова почувствовать эти легкие прикосновения тонких пальчиков, заставляющие его кожу покрываться мурашками, все тело расслабляться, а мозг отключаться в блаженстве.
Он вообще с трудом понимал, что с ним происходит. Воспитанный в семье двух военных, он не привык к ласке. Мать с отцом любили друг друга, уважали, но в силу своей профессии были жесткими и бескомпромиссными. Даже друг с другом. Не спускали с рук ошибки ни себе, ни сыну и дочери, воспитывая их под стать себе. В семье у них не принято было обнимать или целовать детей, разве что в самом раннем детстве. Он просто не знал, как это быть нежным, показывать эмоции. Именно из-за этого ушла его жена, назвав черствым сухарем и агрессором. И Алекс прекрасно понимал, что она права. Хотя Кэтрин и сама была далеко не паинька, закатывая такие истерики, что лопались барабанные перепонки и кровь из ушей лилась ручьем.
Но он любил ее, или, по крайней мере, тогда думал, что любил. Поэтому когда Кэтрин ушла, он зарекся строить какие-либо отношения и подпускать к себе кого-то слишком близко. Ему это просто было не нужно. А секс, в котором он тоже всегда был жестким, можно в любой момент найти в баре, на крайний случай воспользоваться платными услугами профессионалок. Да и с его работой какие могут быть отношения, когда он большую часть года проводит либо на базе, либо на боевых вылетах по всей стране или даже за ее пределами.
И Алекса вполне устраивала его жизнь.
«Устраивала. Ага. В том то и дело. До этой ночи», – с удивлением думал он, растирая гель для душа по своему телу. Расцарапанная спина защипала, но он только улыбнулся.
Девушка, что спала сейчас в его постели, тоже была жесткая, сильная, знала, чего хочет, и была готова перегрызть за это горло. И он уважал ее за это, в какой-то степени даже восхищался. Но в то же время Жизель не утратила свою непосредственность, нежность и хрупкость.
Стоило только ей поцеловать его, и мир переставал существовать. Хотя обычно он не позволял девушкам проявлять инициативу, предпочитая полностью контролировать процесс. Но за эти сутки он позволил ей достаточно много, и даже получал удовольствие от того, как она исследует его, как раскрывается сама, следуя своим желаниям. Нет, Алекс не влюбился. Он в принципе не допускал мысли, что после ухода бывшей жены четыре года назад способен хоть на какие-то чувства. Потому что уходя, она вырвала и растоптала его и так холодное сердце.
Но Жизель волновала его, заставляя приспустить свою броню. С ней хотелось улыбаться, быть мягче, осторожнее.
Он не знал, к чему это приведет и приведет ли вообще, совершенно забывая о том, что какие-либо отношения между ними, кроме сугубо служебных, в принципе были запрещены уставом, нарушение которого строго каралось. Не хотел загадывать, думать наперед, решив, что пусть будет, как будет. Вся его жизнь и так расписана по минутам и подчиняется строгому графику. К черту. Пусть хоть что-то останется неизвестной величиной.
Смыв пену, Алекс выключил воду, вытерся полотенцем и вышел из ванной. Доставая из шкафа пижамные штаны, он с улыбкой на губах бросил взгляд на постель. Но она была пуста.
– Жизель..? – произнес он удивленно вполголоса. Но и секунды хватило на то, чтобы понять, что она ушла.
– Чертова девчонка! – в раздражении воскликнул он. – И куда тебя понесло?
Сразу пришли мысли о том, как Винсент проникает в ее комнату, хватает ее за руки и… Алекс готов был влепить себе пощечину, чтобы избавиться от этих картинок в голове.