Мнемоскан
Шрифт:
Но мне хотелось. Слёзы — это катарсис; они удаляют всякое из ваших систем.
Моих систем. Моих грёбаных систем.
Я лег на кровать — не потому что я устал, теперь я никогда не уставал — а потому что я всегда так делал, когда думал. Я посмотрел в потолок. Прежний я проглотил бы сейчас таблетку. Но новый я и этого сделать не мог.
Конечто, я мог сесть в машину и поехать в Маркхэм, в офис «Иммортекс».
Возможно, доктор Портер сможет что-то сделать, отрегулирует какой-нибудь гадский потенциометр, но…
Но это снова вызвало бы к жизни мою боязнь «обращаться за помощью» — глупую, упрямую, но составную часть того, кто я есть, а сейчас мне меньше всего хотелось действовать так, как мне не свойственно, иначе я начну думать о себе так же, как думали обо мне моя мать, и моя собака, и единственная женщина, которую я любил — что я — это своего рода эрзац, самозванец, фальшивка.
Кроме того, завтра у меня всё равно назначена встреча с Портером. Все недавно загруженные должны его посещать для проверки и регулировки, и…
Карен.
И Карен тоже должна это делать.
Конечно, она могла уехать домой в Детройт, но разве разумно было бы мотаться в соседнюю страну каждые несколько дней? Нет, Карен рациональная женщина. Она наверняка остановилась где-то в Торонто.
— Но где именно?
«Фэйрмонт-Ройал-Йорк-отель».
Мысль будто взорвалась в моей синтетической голове. Отель, в котором проходила презентация. Прямо напротив железнодорожного вокзала.
Я посмотрел на телефон.
— Телефон, звонить, «Фэйрмонт-Ройал-Йорк-отель»; видео отключить.
— Соединяю, — сообщил телефон.
Ответил уверенный женский голос.
— «Ройал Йорк». С кем соединить?
— Здравствуйте, — сказал я. — У вас останавливалась Карен Бесарян?
— Боюсь, что нет.
Эх… Хорошая была мысль, но…
— Спасибо… хотя нет, постойте. — Она была знаменитостью; она, вероятно, остановилась не под тем именем, под которым её хорошо знали. — Миз Коэн, — сказал я, внезапно вспомнив её девичью фамилию. — У вас проживает миз Карен Коэн?
— Соединяю.
Карен, без сомнения, знала, кто ей звонит; отельный коммутатор проинформировал её об этом. Конечно, оставалась возможность, что её нет в номере, но…
— Алло, — произнёс голос с южным выговором.
В этот момент я понял, что она не могла ещё испытать того же, что пережил я, если не возвращалась домой, к родственникам и друзьям. Но, как я сказал, она не могла не знать, кто звонит, так что я не мог просто бросить трубку.
— Здравствуйте, Карен.
— Привет, Джейк.
Джейк.
Моё имя.
— Привет. Я… — Я понятия не имел, что сказать, но тут мне пришла в голову мысль переложить это затруднение на неё. — Я подумал, что вы, должно быть, ещё в городе. Подумал, может быть вам одиноко.
— Как это мило! — восхитилась Карен. — У вас есть идеи?
— Гмм… — Она сейчас в центре Торонто. Прямо посреди театрального квартала. Слова сложились сами: — Не хотите сходить в театр?
— О, с превеликим удовольствием, — ответила Карен.
Я повернулся к своей телестене.
— Браузер, список театров в центре Торонто, где ещё есть билеты на сегодня на хорошие места.
На экране появился список театров и идущих в них спектаклей.
— Знаете Дэвида Уиддикомба?
— Шутите? — отозвалась Карен. — Один из любимых моих драматургов.
— Его «Шрёдингерова кота» дают сегодня в «Ройал Алекс».
— Звучит неплохо, — сказала Карен.
— Замечательно, — ответил я. — Я заеду за вами в полвосьмого.
— Отлично, — сказала она. — Это… просто отлично.
14
Лунобус, как я успел разглядеть перед посадкой в него, был весьма простым устройством; центральный модуль в форме кирпича с огромными конусами дюз, торчащими из заднего конца, и два цилиндрических топливных бака, приделанных по бокам. Сам лунобус был серебристо-белый, а баки, как мне сказали, были покрашены в цвет, средний между синим и зелёным. В нескольких местах на нём был нанесён логотип «Hyundai», а так же эмблема Объединённых Наций на каждом боку ближе к корме.
Переднюю сторону кирпича занимало широкое окно кабины пилота (который, похоже, не любил, когда его называют водителем). Лунобус мог взять на борт четырнадцать пассажиров; в салоне было восемь крутящихся кресел вдоль одного борта и шесть вдоль другого; в промежутке за вторым креслом висели скафандры скафандры. Рядом с каждым пассажирским креслом имелся примерно такой же, как на самолёте, иллюминатор; на них даже были такие же опускающиеся виниловые шторки.
За последними двумя рядами с одной стороны был маленький туалет, а с другой — тесная шлюзовая камера; «и горе тому бедолаге, который их перепутает», как сказал пилот во время предстартового инструктажа.
Пассажирский салон занимал лишь половину длины корпуса; другую половину занимал грузовой отсек, двигатели и системы жизнеобеспечения.
Лунобус обычно летал по маршруту от ЛС-1 на видимой стороне до Верхнего Эдема и кратера Чернышева — оба на обратной стороне. В Чернышеве располагалась обсерватория SETI, огромные телескопы которой вслушивались в небо в поисках разговоров инопланетян. «Иммортекс» сдавала SETI часть Верхнего Эдема и позволила построить там вспомогательный радиотелескоп, давая учёным 1200-километромую базу для интерферометрии. В Верхнем Эдеме постоянно присутствовало несколько специалистов SETI, и двое из сегодняшних пассажиров лунобуса были радиоастрономами.