Мнемоскан

Сойер Роберт Джеймс

— Да. Не узнаёт. — Я снова помолчал, потом сказал: — Я же помню, как тебе нравилась Ракушка. В твоём доме разрешается держать животных?

— Ага, — ответила она. — Да, я с удовольствием присмотрю за Ракушкой.

— Спасибо, — сказал я.

Должно быть, разговор о собаке подвигнул её кинуть мне кость:

— На то и нужны друзья.

Я сидел в гостиной моих лунных апартаментов и читал с планшета новости. Конечно, статьи были отобраны в соответствии с моим списком ключевых слов, и…

Господи…

Господи Иисусе.

Да может ли это быть правдой?

Я открыл статью и прочитал — а потом прочитал ещё раз.

Чандрагупта. Я никогда раньше не слышал этого имени; то ли это была не его область, то ли…

Гиперлинк — биография. Нет, нет, всё настоящее, без обмана. А значит…

Моё сердце бешено колотилось, глаза застилал туман.

О Господи. Боже ж ты мой…

Наверное, я должен послать ему е-мэйл, но…

Но, чёрт его дери, я не мог. Нам разрешалось получать новости с Земли — я никогда бы сюда не приехал, если бы знал, что не смогу следить за играми «Блю Джейз» — но любые контакты с оставшимися на Земле людьми были строго запрещены.

Господи, почему это не случилось несколько недель назад, до того, как я потратил все эти деньги на мнемосканирование и переезд на Луну?

Но то были всего лишь деньги. Это — гораздо, гораздо важнее.

Неизмеримо важнее.

Это изменит всё.

Я перечитал новостную заметку, чтобы убедиться, что я не ошибся. Ошибки не было. Всё это было реально.

Я чувствовал возбуждение и ликование и трепет. Я покинул свою квартиру и практически вприпрыжку кинулся к офису «Иммортекс».

Главного администратора Верхнего Эдема звали Брайан Гадес: высокий, за пятьдесят, светлые глаза, серебристо-белые волосы, собранные сзади в хвостик, белая борода. Он встречал нас по приезде; я ещё пошутил, что фамилия у него — просто ад; и хотя его голос ни на йоту не сбился с обычного любезного «клиент-всегда-прав», его бородатая челюсть напряглась так, что сразу стало ясно — я далеко не первый так шучу. Бюрократию здесь не разводили, так что я просто вошёл в дверь его офиса и поздоровался.

— Мистер Салливан, — сразу сказал он, поднимаясь из-за модного стола в форме почки; нас тут было не настолько много, чтобы нельзя было запомнить всех в лицо. — Чем могу помочь?

— Я должен вернуться на Землю.

Гадес вскинул брови.

— Мы не можем этого позволить. Вы знаете правила.

— Вы не понимаете, — сказал я. — Они нашли решение моей проблемы.

— И что же это за проблема?

— Синдром Катеринского. Разновидность артериовенозной мальформации в мозгу. Это из-за неё я здесь. Но теперь появился способ его лечения.

— Правда? — спросил Гадес. — Это замечательная новость. И как его лечат?

Я прекрасно владел всей необходимой терминологией; я ведь жил с этим большую часть жизни.

— С помощью нанотехнологий они эндоваскулярно вводят в АВМ частицы, которые закупоривают её нидус; кровь перестаёт в неё попадать. Поскольку частицы состоят из углеродных нановолокон, организм не отторгает их и никак на них не реагирует.

— И из этого следует… что? У вас будет нормальный срок жизни?

— Да! Да! То есть вы понимаете, что…

— Это великолепно. Где они делают такие операции?

— В Джоне Хопкинсе [14] .

— Понятно. Что ж, вы туда попасть не можете, но…

— Что значит я не могу туда попасть? Мы говорим о спасении моей жизни! Я знаю, что у вас правила, но…

Гадес поднял руку.

— И мы не можем их нарушить. Но не волнуйтесь. Мы свяжемся с нужными людьми от вашего имени и доставим специалиста прямо сюда. У вас неограниченное медицинское обслуживание, хотя…

14

Университет Джона Хопкинса в Балтиморе (Мэриленд) — один из ведущих вузов США.

Я знаю, о чём он думает. Что мой бухгалтер — старина Ларри Хэнкок — несомненно, заметит… сколько? Миллионы? Да, это обойдётся в миллионы. Но Гадес всё ещё не улавливал суть.

— Нет-нет, вы не поняли. Теперь всё по-другому. Условия, на которых я согласился здесь поселиться, больше не действуют.

Голос Гадеса был бесконечно любезен.

— Мне очень жаль, сэр. Мы, без сомнения, организуем ваше лечение — и как можно скорее, поскольку я прекрасно понимаю нестабильность вашего текущего состояния. Но вы не можете покинуть Верхний Эдем.

— Вы должны меня отпустить, — сказал я сдавленным голосом.

— Мы не можем. Снаружи у вас нет ни дома, ни денег, ни личности — ничего. Здесь единственное место для вас.

— Нет, вы не понимаете.

— О, прекрасно понимаю. Послушайте — сколько вам лет?

— Сорок четыре.

— Подумайте о том, как вам повезло. Мне пятьдесят два, и я должен буду трудиться ещё много лет, но вы ушли на покой на один или два десятка лет раньше, чем большинство людей и живёте в абсолютной роскоши.

— Но…

— Разве нет? Разве вам чего-то здесь не хватает? Вы ведь знаете, как мы гордимся качеством нашего обслуживания. Если что-то не отвечает вашим стандартам, вам достаточно только сказать. Вы ведь знаете.

— Нет-нет… здесь всё очень приятно, но…

— Вот видите, мистер Салливан, вам совершенно не о чем беспокоиться. У вас здесь есть всё, что вы могли бы иметь снаружи.

— Не всё.

— Так скажите мне, чего вам не хватает. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вы остались довольны.