Многие знания – многие печали. Вне времени, вне игры (сборник)
Шрифт:
– Вы, я извиняюсь, загребетесь каждую из них проверять. Их по меньшей мере три, этих темных сил, и никто вам не скажет: сегодня кто они друг другу – конкуренты? Или партнеры? Или враги не на жизнь, а на смерть?
– Ну, для примера? – подстегнула Варвара.
– Ох… – Собеседник вздохнул с таким видом, будто хотел сказать: «Как тяжело объяснять дилетанту, что Земля вращается вокруг Солнца». – Еще когда я в большом футболе был, многие называли одну фамилию… И он, знаете ли, никуда не делся, только из страны уехал с концами. Но даже если б он на соседней улице жил, улик, конечно, против него не соберешь. И никто в здравом
Варя сделала пометку в блокноте: «Корюкин», хотя и без того фамилию запомнила. А тренер Петров продолжал – чувствовалось, что в своем Благодатном он соскучился по заинтересованному интеллигентному собеседнику:
– Кроме того, есть всемирная спортивная мафия. Ею заправляют, говорят, дельцы черного тотализатора из Сингапура. Они, разумеется, и нашими внутренними играми интересуются, даже во второй лиге, потому что и на эти матчи – как на игры где-нибудь в Албании или Гондурасе – тоже принимаются ставки. И если «Турбина» из Камышля вдруг сенсационно победила команду «Молодая Гвардия» из Москвы, может быть, этот договорняк заказали где-то в Сингапуре.
– Неужели у нас своей доморощенной мафии нет? – еще одну косточку бросила Кононова собеседнику.
– Возможно, – согласился бывший футболист, – куски, которые в рот Корюкину или сингапурцам не влезли, кто-то в России подбирает. Но этих, новых, я совсем не знаю. Они тоже могли нашего юношу достать. Насолить кому-то Сырцов должен был крепко. А иначе то, что с ним стряслось, не объяснить. Потому что любой футболист – больших денег стоит. И он кому-то принадлежит. А когда игрок молодой, его цена в перспективе будет только расти. Поэтому голеадор – священная корова, лицо неприкосновенное. И тронуть его, наказать может только тот, кто им владеет, – самые сильные мира сего.
Момент откровения дался тренеру непросто. Он весь покраснел и тяжело дышал, а кончики пальцев у него подрагивали.
– А теперь вопрос из другой совсем оперы, – сказала Варя. Она как будто бы питалась смятением собеседника, сама себя чувствовала великолепно, уверенно, хозяйкой положения.
– Слушаю вас.
– Когда вы сюда, в Благодатный, переехали?
– В девяносто восьмом, после кризиса.
– А почему?
– Захотелось, – дернул плечом Петров.
– И никто вам не советовал: езжай туда? И подъемных не давал?
– Девушка! Шел девяносто восьмой год. Кризис! Разорение! Какие там подъемные?!
Несмотря на столь жаркое отрицание – а может, именно благодаря тому, что было оно настолько жарким, – Варя не поверила ему. Решила: были у тренера какие-то основания именно здесь продолжать свою карьеру.
– А с Сырцовым и его семейством вы до того, как появились в Благодатном, были знакомы?
– Господь с вами! Разумеется, нет.
– А почему они сюда переехали – вы знаете?
– Нет, конечно!
– А когда вы впервые с Игорьком Сырцовым встретились?
– Дай бог памяти… Ему лет семь было… Ну да, в две тысячи втором, как раз когда наши первенство в Японии проиграли.
– Благодарю вас, Иван Петрович. У меня нет больше вопросов. И если вас все-таки вызовут на официальный допрос – не взыщите.
Варя
– Подслушивал?
– Нет, мэм! Как можно, мэм! Ты скажи лучше, откуда у тебя коньяк?
Она вытащила из сумки фляжку.
– На случай простуды. Или разговорить застенчивого клиента.
– Теперь я понимаю, почему у девушек такие сумочки тяжелые.
Характер не сахар
Неподалеку от кабинета, где сидел Петров, располагался кабинет директора. Его хозяин, видно, откуда-то успел пронюхать об их визите и встретил Варвару с Андреем с распростертыми объятиями.
– О, пресса пожаловала! Не было бы счастья, да несчастье помогло.
– А в чем счастье? – остро спросила капитан Кононова.
– Как?! Вы к нам прибыли! И мы в лучах славы Сырцова погреемся. Кстати, как он там?
– В коме, – пожала плечами Варя. – В сознание не приходил.
– Вот ведь дурачок! Говорили мы ему: будь там, в Москве, осторожней! А он машину дорогущую купил, еще и кулаками, наверное, взялся махать…
– А он и в детстве был неспокойный? – Варвара взяла на себя инициативу в разговоре, Андрюша только посматривал то на нее, то на директора, словно зритель за теннисом, да диктофон украдкой включил.
– Был у нас Сырцов разным. Временами даже казалось, что он немного не от мира сего.
– В смысле?
– Какой-то он очень правильный был. Честный. Порой себе в убыток.
– Что вы имеете в виду?
– Даю эпизод. Лет ему двенадцать было. А он по юношам за городскую команду играл – нарушение, конечно, ведь юношеский разряд с четырнадцати только начинается. Но Игорек такой здоровый был, рослый, развитой. Мы его и ставили. И вот шла одна игра – весьма ответственная – с областной командой. И мяч после удара нашего полузащитника попал в ворота соперника. Но попал – хитро. Сбоку, через дырку в сетке! Судья был от ворот далеко, не рассмотрел как следует и плюху засчитал. Но к нему подходит Сырцов и говорит: не было гола. Я, грит, рядом с эпизодом оказался и все видел. Мяч забит не по правилам. И это – наш игрок про гол, что мы забили сопернику, вы себе представляете?! Судья ему поверил и мяч не засчитал. Так мы вничью и сыграли, один – один. А могли бы и победить! Сырцову после игры мужики из команды, что постарше, чуть темную не устроили. А он от них отбился – здоровенный все-таки был – и говорит: я хочу выигрывать честно! Потом рассказал, как капитан сборной СССР Игорь Нетто в шестьдесят втором году в матче с уругвайцами на чемпионате мира судье сказал по той же причине, что советский гол засчитывать нельзя. Представляете? Короче, идеалистом был парень, самым настоящим.
– Вы про дела юношеские рассказываете. Но дети сильно меняются. А каким Сырцов стал в семнадцать, когда от вас в Камышль уезжал?
– Дон Кихот Ламанчский, как и был, – махнул рукой директор. В его голосе звучали одновременно и восхищение и сожаление. – Однажды (я задним числом узнал), когда городская команда со «Спутником» из Нарочинска встречалась, у противников вратарь классный стоял. Все мячи брал. И вот наши мужики перед матчем договорились его сломать…
– Сломать? – переспросила Варя.