Много шума вокруг волшебства
Шрифт:
– Слава Богу! – прошептала она и порывисто обняла его.
Удивленный Трев поймал ее, когда ее швырнуло к нему очередным креном корабля, и, не удержавшись на ногах, они упали на скомканную постель.
– Я знаю, что вы всю свою жизнь сражаетесь с ураганами, и вы такой замечательный, – бормотала она, прижимаясь к его мокрой одежде и согревая его своим горячим дыханием.
Трев был потрясен. В его объятиях была прелестная страстная женщина, которая назвала его замечательным! О чем еще мог мечтать мужчина? Прежде чем он успел как-то
– Но я так боялась, что вас смоет за борт!
Все еще исполненный радости от того, что очередной шторм благополучно остался позади, Трев не смог удержаться от смеха. Это уже превосходило все его безудержные фантазии.
– Вы мне подходите, девушка, – пробормотал он.
– Вы говорите правду? – Синда замерла у него на груди.
Пораженный ее страстью, жалея, что в каюте темно и он не видит ее лица, он провел холодным пальцем по ее щеке.
– Да. Вы подарили мне радость и надежду, заставили меня верить в невозможное. Вы доказали мне, что на свете еще существуют добрые и хорошие люди.
Он чувствовал, как она улыбнулась, расстегивая пуговицы его промокшего до нитки камзола. От него намокли и постель, и сама Синда. Сильный ветер продолжал раскачивать корабль, и Трев присел на кровать и попытался снять камзол, но Синда не дала ему этого сделать. Он не возражал, чувствуя так близко ее теплые руки. Давно уже у него не было горячей женщины, правда, сама она думала, что помогает ему.
– А я все время боялась, что всем только мешаю, – призналась она. – Я распугала всех ухажеров моей сестры.
Он усмехнулся, поцеловал ее в щеку и поймал ее пальчики.
– В Лондоне полно жалких слюнтяев. Настоящие мужчины борются с огнем, а дураки его боятся. – Он уселся, спустив ноги, и сдернул с себя камзол и жилет. Несмотря на холод и сырость, от близости женственного тела Синды он был горячим и напряженным. От нее пахло сиренью, и он боялся, что не выдержит и притянет ее к себе.
– Вы – настоящий мужчина, который побеждает огонь, – восхищенно сказала она. – Я этого не понимала. Нужно быть безрассудно отважным человеком, чтобы не бояться Неизвестности.
– Мне хочется думать, что у меня достаточно ума, чтобы не быть безрассудным, – возразил Трев, хотя ее восхищение наполняло его гордостью. Она принялась стягивать с него мокрую рубашку, и он весь воспламенился. Она бы заставила его вывернуться наизнанку, если бы он не…
Господи, да она его соблазняет!
Изумленный, он позволил ей стянуть с себя рубашку, гадая, как далеко она может зайти. Завтра он найдет Лоренса, и тогда графу не в чем будет его обвинять. Завтра он обретет наконец свободу. А Синда… В глазах общества Синда станет погибшим созданием. Настолько скомпрометированной, что согласится стать женой нетитулованного и необразованного моряка?
Она принимала эту судьбу без возражений. Не то что принимала, а сама с радостью бросилась
Синда никак не могла стянуть с него рубашку, и Трев слегка погладил ее по волосам, преклоняясь перед жертвой, которую она готова была ему принести.
– Синда! – прошептал он, когда она погладила его по груди, и сердце у него бешено заколотилось. – Вы не понимаете, что вы со мной делаете. Вы прекрасны, и я желаю вас больше самой жизни!
– Я бы сказала, что жизнь – это как раз и есть занятие любовью! – прошептала она и поцеловала его в грудь над самым соском.
Трев едва не задохнулся. Он хотел ее отодвинуть, но его руки сплелись с ее нежными руками и не желали их отпускать. В каком-то уголке еще не затронутого бешеной страстью мозга промелькнула мысль, что лучше бы он поскорее вернул ее родным…
Но лишь промелькнула и бесследно исчезла. Трев усадил ее себе на колени, прижал к груди и овладел ее ртом.
Она страстно ответила на его жадный поцелуй. Там, где его тела касались ее горячие пальцы, мгновенно загорался огонь, и Трев забыл о холоде. Но влажные панталоны вскоре напомнили ему, что он делает.
– Я не хочу вот так овладеть вами, – возразил он. – У леди должны быть шелковые простыни и пуховая постель…
Синда поцелуем заставила его замолчать и нежно провела ладонями по его груди.
– Тогда пусть я буду не леди, – решительно заявила она. – Не вижу в этом преимущества.
Она была отчаянной в своем вызове, и ему хотелось засмеяться от восхищения. Под обличьем воспитанной леди и уравновешенной художницы скрывалась невероятно страстная женщина.
Обхватив за плечи, он уложил ее и опустился сверху, удерживая кисти ее рук, чтобы она не мешала ему восторженно ласкать шелковистое тело. Каждая ласка заставляла ее задыхаться от желания. Синда нетерпеливо выгибалась навстречу, порывисто целуя его и привлекая к себе.
Трев чувствовал, что достиг всей полноты возбуждения. Перехватив кисти рук Синды левой рукой, правой он освободил ее груди от тонкой ночной рубашки и приподнял ее, чтобы дотянуться до розового бутона. Лизнув уже затвердевший сосок, Он слегка втянул его в рот, и от резкого наслаждения у нее вырвался стон. Подвергнув ее этой пробной ласке, он не удержался и полностью накрыл этот сладостный сосок жаждущим ртом. Синда вздрогнула и выгнулась навстречу ему всем своим гибким пылающим телом. Ему казалось, что он вот-вот взорвется от сдерживаемого желания.
– Всю жизнь я стремился одержать победу над противником и, добившись ее, уже не выпускал из рук! И знайте, леди Люсинда, я не из тех, кто отказывается от того, чем завладел! – серьезно сказал Трев, напоминая ей о том, кем была она и кем он всегда будет.
– Клянусь любить, почитать и принимать тебя равным отныне и во веки веков, – торжественно и пылко сказала Синда. – Но если ты сейчас же не дашь мне ласкать тебя, я вырву из твоей головы все до единого волоска!