Многоликий странник
Шрифт:
Он оглянулся на Хейзита. Тот охотно закивал, в ужасе осознавая, что допускает ошибку за ошибкой. Не нужно было, как угорелый, спешить на пожар. Чему быть, того не миновать. Не нужно было задерживаться, когда толпа разбрелась. Не нужно было прятаться и подходить к колодцу. И уж тем более не стоило помогать какому-то невесть откуда взявшемуся человеку в капюшоне.
– Крути!
Сейчас вернутся мерги и всех их повяжут. Придется ему раньше времени предстать перед Ракли, но только уже в ином качестве: как пленник, пойманный на месте преступления и заслуживающий неминуемой кары. Что-то и в самом деле веревка
Над краем колодца появилась чья-то взъерошенная голова.
– Отвяжите меня от этой штуковины или я сейчас задохнусь, – прошепелявил Харлин, брыкаясь и тщетно пытаясь разорвать руками спасшую его петлю вокруг пояса.
Незнакомец довольно бесцеремонно ухватил его за плечи, перевалил через каменный бортик и уронил на землю. Выхватив из ножен кинжал, полоснул по веревке и велел Хейзиту крутить рукоятку в обратную сторону. Ведро ушло обратно под землю, но веревка зацепилась, и незнакомцу пришлось ее судорожно распутывать.
Между тем Харлин зашевелился и перевернулся на бок. Хейзит поспешил ему на выручку. Старик ловил ртом воздух и мог говорить с большим трудом. Все лицо и вся одежда его были в саже, как будто он выбрался не из колодца, а из печной трубы.
– Рукописи… они остались там… если их найдут, они погибнут…
– Тише вы! – зашипела фигура в плаще, стоящая в полный рост на краю колодца и пытающая развязать веревку. – Иначе погибнем мы все. А ты давай обратно и отматывай назад, пока не скажу. Погоди, Фейли, до тебя мы тоже доберемся.
От усердия капюшон с головы незнакомца упал за плечи, и Хейзит узнал в нем того, кого меньше всего ожидал здесь да еще при подобных обстоятельствах увидеть: Мадлоха. Так вот почему голос этого человека казался таким знакомым. Но Мадлох ни разу за все путешествие из Пограничья не проявил себя отважным воином, а тут он, похоже, не раздумывая, действовал, словно по хорошо отработанному замыслу. И рисковал наравне со всеми.
Ему наконец удалось распутать веревку. Заметив, что Хейзит оставил свое место ради помощи Харлину, он выругался, но мешать не стал.
– Нож, мне нужен нож, – попросил Хейзит.
Мадлох бросил ему кинжал. Разрезать петлю на поясе старика было делом одного мгновения. Рукоятка кинжала лежала в ладони приятной тяжестью. Нет, определенно в обладании оружием есть что-то чарующее, мелькнуло в голове у Хейзита. Во всяком случае не чувствуешь себя таким беззащитным, как всегда. Это «всегда» возникло у него только сейчас. Раньше оружие представлялось ему разве что обременительной ношей, таившей в себе опасность. Теперь опасности подстерегали его повсюду, так что завести что-нибудь острое и хорошо заточенное больше не казалось ему столь уж глупой мыслью.
Между тем Мадлох в одиночку справился с воротом и ждал, когда Фейли подаст сигнал с подъему. Тот все медлил, вероятно, опасаясь за прочность веревки.
Хейзит на всякий случай зажал продолжавшему слишком громко бредить Харлину рот и напряженно озирался по сторонам, ожидая в любой момент увидеть патрульный отряд или сбежавшихся на шум жителей ближайших домов. Пока все было на удивление тихо.
Цепь с резким лязгом стала наматываться на ворот. Веревка предательски потрескивала, но держалась. Мадлох крутил рукоятку из последних сил и наверняка выпустил бы ее, если бы ни Хейзит, успевший ухватиться за нее и повиснуть всем телом. Вместе они поднимали Фейли до тех пор, пока тот ни перебросил через край колодца ноги, после
– Нам нужно как можно быстрее уходить отсюда, – сказал он, склоняясь над Харлином и заглядывая ему в глаза. – Вы можете передвигаться?
Старик только кивал, хватаясь худыми пальцами за горло.
– Он нахлебался дыма. – Фейли спрыгнул с колодца и кулаком размазал по вспотевшему лицу сажу. – Хотел тащить с собой все свои бутылки. Я убедил его, что жизнь дороже.
– Не совсем, – прохрипел Харлин и закашлялся.
– В любом случае в ближайшее время вам туда дорога заказана. – Мадлох махнул рукой в сторону пепелища.
– Молодец, что выручил нас, – сказал Фейли, протягивая арбалетчику руку.
– Это не повод, чтобы сидеть здесь и радоваться спасению, – буркнул тот вместо рукопожатия. – Чем дальше мы окажемся отсюда в самое ближайшее время, тем лучше.
– Мои рукописи… – умоляюще заломил руки Харлин.
Не обращая на его слабые причитания должного внимания, Мадлох и Фейли подхватили старика и чуть не силком поволокли прочь. Хейзит последовал за ними, однако внезапно услышал:
– Лучше ступай домой и сделай так, чтобы тебя ни в чем не заподозрили. И присматривай за своим Дитом. Мы не хотим, чтобы ищейки Ракли по твоей милости еще раз садились к нам на хвост.
– По моей?! – возмутился Хейзит, но осекся, потому что в словах Фейли была правда: если рассуждать здраво, то виновницей свалившихся на их голову неприятностей стала не кто иной, как его несмышленая сестра, имевшая неосторожность говорить не с теми и не о том.
Он стоял и растерянно смотрел, как три фигуры сворачивают за угол ближайшего дома. Он помогал им, но они отказались от его услуг. Они больше не хотят водить с ним дружбу, потому что пепел и сажа, запачкавшая их лица, души и жизнь – его рук дело. Он был слишком наивен, чтобы серьезно относиться к их предостережениям. И теперь наказан за это отлучением от их трудного, но захватывающего своей непредсказуемостью пути, от их веры, от их знаний. И пусть их мысли могут показаться большинству странными и нелепыми, таких как они, вероятно, много, во всяком случае, достаточно для того, чтобы везде и всюду находить кров и поддержку. А он, хотя и склонен больше верить в то, во что верят остальные, пребудет в одиночестве, среди чужих ему людей, не доверяя никому, кроме занятой своими делами матери да слишком юной сестры, под одной крышей с предателем и доносчиком, водя знакомство с тем, кто, как теперь выясняется, мог быть причастен к смерти его отца, и делая вид, будто так и надо.
Хейзит посмотрел на свои руки. Они тоже были перепачканы сажей. При поднятии из колодца ведро расплескалась, однако на дне еще сохранилось немного воды, и он торопливо сполоснулся.
Может быть, сегодня вообще не возвращаться домой? Переспать где-нибудь на улице, но так, чтобы никто случайно не наткнулся, а утром первым делом сходить к Бехеме или обводному каналу и как следует искупаться. Ничего, если мать попереживает, зато улягутся все остальные страсти, а уж причину своего отсутствия он как-нибудь придумает. Он же не ребенок, чтобы по каждому поводу оправдываться. Да и мало ли у него теперь в Вайла’туне неотложных дел!