Мода на чужих мужей
Шрифт:
Но вот на этом ее везение, как ей показалось, закончилось.
– Слушаю вас, гражданочка, – пара ледяных неприветливых глаз скользнула по Ольге поверх позолоченной очечной оправы. – Как вас, кстати, звать-величать?
– Ольга, – она попыталась улыбнуться, но собеседник подачи не принял, продолжая рассматривать.
– А по отчеству?
– Ольга Николаевна.
– Слушаю вас, Ольга Николаевна, – и все тот же неприятный взгляд поверх оправы.
– А вы?.. – начала она было, но тут же зло взяло. – А вы, между прочим, не представились.
– А,
– А по отчеству?
– Иван Иванович. – Мужчина привстал со своего места за широченным двухтумбовым столом, чуть согнул спину, поддерживая галстук одной рукой, а второй указывая на старомодное кресло напротив стола. – Прошу вас, Ольга Николаевна, присаживайтесь.
– Благодарю, Иван Иванович. Вы, стало быть, хозяин здесь?
– Председатель, – поправил он ее и, едва успев опустить свой зад обратно, тут же заерзал. – Я председатель общества цветоводов.
– И что же, и зарплату за это получаете? – удивилась она, всегда считая, что все подобные общества создаются на голом энтузиазме и ничем, кроме спортивного интереса, не подпитываются.
– А вы с какой целью интересуетесь? – насторожился сразу Иван Иванович, который навскидку запросто мог быть ее ровесником, пыжился только больно.
– Да ни с какой, простите, – отмахнулась Ольга и тут же перешла к делу. – Меня вообще-то Светлана интересует. Светлана Викторовна, сейчас она по мужу Супрунюк, а до этого…
– Знаю, знаю! – замахал руками Иван Иванович, выдыхая с облегчением, видимо, вопрос о зарплате задел его серьезно, раз он так обрадовался перевести разговор. – Светочку как не знать! Она у нас из старожилов. Ну, то есть я не в смысле возраста, а в том, что стояла у самых истоков и все такое.
– А вы тоже? Тоже у самых истоков?..
Олю начал забавлять этот никчемыш, создавший себе образ творца великих дел и тщательно его стерегущий. На льняном костюме не из дешевых ни единой складки, хотя ткань мнущаяся. Не шевелится он в нем, что ли? Гладко зализанные волосы, стильная дорогая оправа для очков, хотя она могла поклясться – зрение у него стопроцентное. Кожаный портфель тоже не за сто долларов.
Чей-то сынок, решила она минут через пять. Мужа в такую клумбу цветочниц вряд ли кто посадит. Оля теперь знала не понаслышке, чем такие истории заканчиваются. А вот сынка сюда отправить, чтобы при возможности пристроить за хорошую девушку, это вариант.
– Я? – удивился Иван Иванович. – Да не совсем, конечно, но сразу после института и сюда.
– А что вдруг сразу-то?
Ей и в самом деле стало интересно, почему этот малый не трудится на фондовой бирже, к примеру, или в строительной компании? Почему не выбрал автомобильный бизнес или компьютеры не продает? Почему вдруг среди кадок с фикусами обрел себя? Надо же, сразу после института…
– Понимаете, – Иван Иванович немного смешался, но быстро справился. – Моя мама создавала это. Это – ее детище. Просила не бросать. Сами знаете, как у нас: все хорошее кончается быстро, если нет
– Что да, то да. – поддакнула Оля, думая о своем.
Она вот тоже Стаса никогда не контролировала. Даже мысли не допускала, чтобы заподозрить или поймать на лжи. И оттого-то, возможно, все хорошее и закончилось…
– Может, кофе? – с надеждой спросил хозяин кружка цветоводов-любителей, не успевший постоять у истоков, но уже осатаневший от безделья.
– С удовольствием. А вы насчет Светы поможете кое-что прояснить?
– А что конкретно вы хотели узнать? Я тут звонил ей на днях, сказали, что она в больнице. Не знаете, что с ней? Захворала?
Не заболела, а именно захворала, спросил он. Да с таким стариковским сочувствием, что Ольге его на какой-то момент даже жаль стало.
Зачахнет ведь малый совсем среди кактусов. И поседеет, и полысеет раньше времени, и шик его некому будет оценить, молодых-то, Светка говорила, очень мало, оттого и стремилась Ольгу заполучить в свое общество. Через раз зазывала.
– Со Светой случилась беда, – не стала врать Оля. – На нее напали возле моего подъезда и нанесли несколько ударов ножом. И теперь…
– Вас что же, теперь подозревают? И потому вы здесь?
Ахнул он совсем по-бабьи и даже ладошкой рот прикрыл. Может, он того, гомосексуалист, подумала она с вялым недоумением и всмотрелась повнимательнее. А что, вполне подходит под тот стереотип, что у нее сложился в отношении той группы лиц, которую принято относить к сексуальным меньшинствам.
Смазливенький, хотя и пытается себе возрасту и солидности прибавить. Кожа нежная с каким-то розовым отливом, она вот такой похвастаться не могла. Руки ухоженные, хотя это не показатель. Стас вон тоже в маникюрный салон время от времени захаживал.
– С чего это меня кому-то подозревать? – возмутилась Ольга, засчитав симпатичному милашке одно очко.
– Так у вашего подъезда ее покалечили, это раз, – принялся отсчитывать Иван Иванович, но почему-то с мизинца начал, загнув его. – Вы теперь пытаетесь что-то разведать о ней, два. И выглядите вы так, будто вас только вчера отпустили, три.
– Откуда отпустили?! – Оля вытаращила глаза, не ожидая от Ивана Ивановича такой дедуктивной прыти.
– Оттуда, где вас усиленно допрашивали.
Между прочим, он в первый раз с момента их знакомства разговаривал вполне нормально, без всяких стариковских ужимок, прибавляющих возраст.
– Потрясающе, – невесело восхитилась она и даже похлопала лениво. – Это что-то меняет?
– В каком смысле?
Он поставил перед ней изящную чашечку с черным кофе, который только что выцедила кофейная машина.
– Теперь вы мне про Светку ничего не скажете?
– А я прав?!
Его глаза поверх оправы – точно ведь стекла без диоптрий, выпендривается малый – смотрели теперь с таким тревожным ожиданием, что Ольге снова стало его жаль. Наверное, даже если бы он был и не прав, она бы все равно согласно кивнула. Так ведь ему важно было оценить себя хоть в чем-то.