Моделирование реальности: история науки, техники и цивилизации
Шрифт:
Наука неотделима от профессионального сообщества, даже если на поверхности история науки излагается как последовательный ряд открытий отдельных ученых. Научное сообщество образуется тогда, когда группа ученых оказывается в состоянии принять некую совокупность теоретических положений как основания своей области исследования без доказательств. «Не геометр да не войдет!» (формула Платоновской Академии). Научное сообщество – это «секта» посвященных, между которыми циркулирует знание. То есть научное сообщество создает систему референций, сеть ссылок и гиперссылок на конкретные достижения, что позволяет не изобретать «велосипед» заново, а изобретать на основе всякого уже единожды совершенного изобретения и для потенциального изобретения аккумулировать наиболее широкую базу из всех уже реализованных изобретений. Поэтому каждое изобретение имеет множество самых разных предшественников.
Система референций обеспечивает, с одной стороны, последовательное развитие, прогрессирование проектно-исследовательской мысли, наращивание базы для возрастания сложности изобретения, с другой – образует единое крепко схваченное поле научного поиска, подвигающее ученых к развитию исследовательской проблематики. К примеру, Чарльз Дарвин в своих изысканиях перешел от проблемы подтверждения органической эволюции к проблеме ее причин и движущих сил.
Наука, будучи сверхиндивидуальной реальностью, имеет собственную логику и закономерности развития, которые обеспечивают циркуляцию знания не только в локальной точке оси времени, но и вдоль всей оси. Поэтому у каждого открытия есть исторические предшественники, даже научные картины мира имеют свои корни в исторически ранних формах мышления: античный атомизм развивается в ньютоновской корпускулярно-механистической системе мира, аристотелевская физика субстанций предвосхищает теорию относительности Эйнштейна. Если в науке каждый отдельный ученый стоит «на плечах предшественников» и на своих собственных держит «последователей», тогда настоящим субъектом производства научного познания является совокупный субъект, потенциально представляющий все человечество.
Еще Карл Маркс – великий немецкий философ и экономист XIX века – определил науку как всеобщий труд, развиваемое человечеством на протяжении истории духовное производство7 . В процессе всеобщего труда осуществляется кооперация интересов, способностей и достижений – между современниками и людьми других эпох, пространственно удаленных, но соединенных одним смыслом. Все иные культурные формы взаимодействия также объединяют людей, но это объединение групповое, а не транскультурное и вневременное. Подразделяясь на группы, конкурирующие между собой, человечество не выступает единым субъектом, поэтому всякие иные формы взаимодействия составляют, скорее, труд «совместный» (в материальном производстве, духовных сферах культуры, политики и пр.), по определению К. Маркса, нежели «всеобщий».
Наука является всеобщим и совместным трудом одновременно, включение в науку фактора противоречия, фактора конкуренции делает ее неоднородным, более динамичным и более эффективным производством знания.
В настоящее время система научных ссылок (референций), свидетельствующая о присутствии исследования в поле актуальной науки, является обязательной нормой для любой научной работы.
Благодаря коммуникативно-кумулятивной природе наука развивается по экспоненте: объем научной деятельности, включая научную информацию, с XX века удваивается каждые 10-15 лет. Растет число научных отраслей. В результате дифференциации научного знания оформилось более 15 тысяч научных дисциплин. Умножается число ученых: в 1900 году в мире было 100 тысяч ученых, к концу XX века – 5 миллионов. 90 % всех ученых, когда-либо живших на планете, – наши современники.
«Вечный двигатель» цивилизации
Коммуникативно-кумулятивная природа науки, обуславливая рост знания, определяет развитие научной картины мира. Однако изменение научной картины мира осуществляется не только в направлении уточнения и расширения знания, но и в направлении его радикального обновления. Именно такого рода нестабильность научной картины мира принципиально отличает ее от всех иных картин мира: наивной (простонародной, обывательской), мифологической, религиозной и др., и делает ее познавательной моделью совокупного субъекта науки и в его лице – всего
Нестабильность научной картины мира, связанная с радикальным обновлением, обусловлена рефлексивностью науки – способностью контролировать процесс получения знания и его результаты.
Благодаря механизмам рефлексии в научной картине мира опознаются зоны terra incognita – области недостаточно изученные (что современники обычно видят как «детали», «частные вопросы, которые требуется доисследовать», как «пока не разрешенные головоломки») и области, не поддающиеся изучению на данном этапе развития науки. А это значит, что в научной картине мира всякий раз уже существуют векторы ее будущей трансформации. Часто с «деталей», ускользнувших из устоявшейся научной картины мира, научных аномалий и парадоксов начинается очередная научная революция, после которой формируется новая картина мира. Иначе говоря, в научную картину мира уже вмонтированы механизмы ее развития, благодаря чему она способна задавать познавательную и практическую активность человека. «Понимание, – писал Гастон Башляр, – обладает динамической осью, это – духовный порыв, это – жизненный порыв».
Научное мышление отличает знание о незнании, точнее, знание о неизбежной неполноте знания. Если научная картина мира всегда допускает – как нечто существенное – собственное большее или меньшее незнание и с возрастающим энтузиазмом стремится его преодолеть, то все иные картины мира устроены иначе. Они образованы в соответствии с завершенным абсолютным, окончательным, «истинным» знанием, уже открытым человечеству во всей полноте в архаическом прошлом, по образцу которого необходимо выстраивать современную жизнь. Будучи вневременными, ненаучные картины мира не имеют ресурса нового, еще не открытого знания, не стимулируют никакой творческой активности познающего субъекта и не позволяют использовать их как «вечный двигатель» для развития цивилизации.
Безусловно, в истории не реализуется лишь одна, определенная научной картиной мира, глобальная логика развития человечества. Социальная история осуществляется как результат взаимовлияния факторов разных порядков; в том числе на фактор глобальной логики развития противоречиво накладывается «вневременная» концептуализация мира, отраженная в языковой («наивной») картине мира, которую конструирует любой естественный язык. Однако важно видеть в массе исторических событий осуществляющуюся логику глобального развития, понимать историческую перспективу. Все это составляет условия системного и стратегического мышления, особенно необходимого для ученого и технического специалиста высокого уровня.
Социальный институт
Наука развивается автономно как отдельная социальная реальность, но в конечном счете ее возможности определяются историческим горизонтом ее носителя – человечества, когда деятельность человека задается конкретными потребностями, взятыми в единстве с конкретными возможностями. «Природа предшествует человеку, человек предшествует естествознанию» (В. Гейзенберг).
Деятельность исторически раньше мысли; в мышлении человек абстрагирует собственную деятельность, извлекая из нее схемы и принципы, по которым затем вновь организует деятельность. Принцип организации продуктивной деятельности столь же необходимо формирует научное мышление, которое выражает и закрепляет этот принцип в научной картине мира. Конкретно-историческая НКМ становится фундаментом научных исследовательских программ и тем самым научной методологией. Именно поэтому известный философ и культуролог Мишель Фуко характеризовал науку как феномен культуры, в которой она находит свои «парадигмы» или «эпистемы» (исторические способы смыслообразования). Историк науки Жорж Кангилем указывал на взаимную корреляцию социополитических установок и научных исследовательских программ.
Причина подобной неизбежной детерминации заключается в следующем: новый принцип организации продуктивной деятельности всегда возникает как ответ на «вызовы природы» (конкретно-исторические проблемы выживания человечества), но он же, оказавшись единственным в этот момент решением, от которого уже нельзя отказаться, подчиняет человека с не меньшей силой, что и естественная необходимость. На уровне предпосылок познавательной деятельности принцип организация труда с достаточной принудительностью становится средством системного упорядочивания информации, поэтому можно утверждать, что принцип организации труда (продуктивной деятельности) трансформируется в модель познания, специфическую для каждой культурной эпохи.