Модификаты
Шрифт:
— Рисве. Брат мой, — голос Аговы, напоминающий рев раненного зверя, донесся до нас одновременно с дрожью всего тирода под глухими ударами.
Подпрыгнув от неожиданности, я обернулась к мужу, заметив, как он мгновенно помрачнел.
— Что-то случилось, — сказал он, стремительно выбираясь из ванны.
Я сразу же последовала за ним, натягивая на мокрое тело платье.
— Брат мой, — закричал Агова еще громче, и у меня внутри похолодело от паники в его голосе.
— Я иду, брат мой, — крикнул Рисве в ответ и, прыгая на одной ноге и натягивая по ходу штаны, направился к выходу. Естественно, я тут же прицепилась следом.
Агова обнаружился стоящим под нашим тиродом, прижавшись спиной к одному из столбов, и монотонно бьющимся об него затылком, что и производило те самые ритмичные звуки, сотрясавшие весь дом. Выглядел он бледным, несмотря на бронзовую кожу, измученным, с запавшими щеками и безумными, широко раскрытыми глазами.
— Что случилось? — встревоженно спросил Рисве, мягко, но настойчиво отстраняя брата от столба.
— Моя Сиох… наш ребенок… ему пора появиться, — сбивчиво и потерянно пробормотал мужчина.
— Ты дождался, брат, — стиснул мой энгсин близнеца в медвежьих объятиях, но тот внезапно оттолкнул его.
— Она кричит, Рисве. Так кричит, что я слепну от боли и мой зверь рвется наружу. Вали прогнала меня, велела держаться подальше. Но я почти не владею собой, я причина такой муки моей Сиох.
— Боль во время родов — это нормально. Скоро все закончится и для вас двоих настанет время чистой радости, — попыталась вмешаться я, но, похоже, Агова был абсолютно не в состоянии меня слышать.
Издалека действительно донесся отзвук женского крика, и, услышав его, брат моего энгсина вцепился в плечо Рисве так, что пальцы побелели, и затрясся всем телом, меняясь в лице.
— Я сейчас опасен, брат, — прорычал он сильно просевшим, огрубевшим голосом, и слова были едва различимы. — Помоги мне.
Мой муж обхватил практически повисшего на нем, содрогающегося и порыкивающего Агову поперек широкой груди и нервно посмотрел на меня.
— Мне нужно вывести его ненадолго прочь с Сокровенной земли, Софи, — быстро сказал он, будто извиняясь. — Но я обещаю, что постараюсь к ночи…
— Иди, иди и ни о чем не думай, — оборвала его я. — Позаботься о брате, ничего со мной не случится.
Проводив их взглядом, я направилась туда, где сейчас на свет собирался появиться… хм… мой племянник или племянница.
Я не была уверена, что мне будут рады в доме роженицы. Все же "официально" Сиох как супруга брата ее энгсина я пока не представлена, нам с Рисве как-то было не до личных визитов, а в общественных местах с Аговой и его возлюбленной не случилось столкнуться. Понятное дело, что в последние дни перед родами им не до массовых сборищ и гуляний. К тому же я не знала, существуют ли какие-то особые обычаи и правила для появления в жилище, где происходит столь серьезное действо и вот-вот должен появиться новорожденный. Насколько мне известно, на Земле они были, особенно в некоторых этнических группах, придерживающихся старых устоев, пусть даже иногда и в угоду множеству приезжающих поглазеть на это туристов. Однако я все равно пошла на специфические звуки. Скажут уйти — уйду.
На бревенчатом помосте перед входом в тирод Аговы уже сидело в разных позах около десятка женщин разных возрастов. В отличие от нашего с Рисве, дом его брата был прямо-таки произведением искусства. Там, где у нас были простые полотнища из холста, их места занимали настоящие гобелены, покрытые великолепной многоцветной вышивкой с растительными мотивами, как повсюду здесь. Очевидно, украшение дома — это еще одна особенность, которую привносит в быт мужчины его супруга. Интересно, мой Глыбушка чувствует себя обделенным из-за того, что я не имею никакого понятия о рукоделии? Ох, и жена ему досталась. В местной кухне — пока бесполезна почти, вышивать и ткать не умею, элементарные вещи нужно объяснять на каждом шагу практически… Решительно тряхнув головой, я прогнала эти противные мыслишки прочь. Всему научусь, уж учиться я люблю и умею. А у Рисве хватит терпения этого дождаться или приспособиться жить с какой есть. Отныне я собираюсь полярно поменяться и верить в хорошее до тех пор, пока не получу реального подтверждения обратному.
Никто не остановил меня, когда, откинув полог у входа, я проскользнула внутрь, хотя взгляды у женщин и были напряженными, а лица выражали озабоченность. Раздался новый мучительный громкий стон, на который отозвалось внутри меня что-то, прежде незнакомое, подобием фантомной боли, а потом заговорили тихо, будто успокаивая и увещевая, а возможно, это были молитвы. Пахло какими-то экзотическими благовониями, но сквозь них все же пробивался тревожащий тяжелый запах.
Сиох лежала на кровати, обнаженная, красная, потная и, как мне почудилось, совершенно обессиленная. Вали и еще одна немолодая дама хлопотали вокруг нее, обтирая, ласково упрашивая потерпеть и постараться еще немного. Когда я вошла, Душа народа бросила на меня лишь один короткий взгляд, кивнув и одобряя присутствие, но я прочла в ее глазах беспокойство и неуверенность. А вот вторая женщина уставилась совсем не дружелюбно.
— Зачем ей здесь быть? — нахмурившись, спросила она. — Только мешать и отвлекать Духов.
— Софи — теперь часть нашего народа и сестра Сиох, ее присутствие на пользу, — ответила Вали мягко, но уверенно. — Возьми ее за руку, Софи.
Я послушалась и, пусть и чувствовала себя немного неловко, пробормотала приветствие и что-то ободряющее, затем приблизилась к кровати и осторожно коснулась кисти роженицы. Она вздрогнула, взглянув так, словно только что заметила мое присутствие, и вдруг вцепилась в запястье с такой силой, что я удивилась, как не переломила мне кость. И тут же пригнув голову к набухшей от молока груди, закричала и закаменела от натуги, пытаясь снова вытолкнуть из себя ребенка. У меня в голове как щелкнул странный переключатель, неожиданно меняя восприятие происходящего, и настигший на подходе приступ призрачной сочувствующей боли стал реальной мукой. Я, сдерживая рвущийся стон, сжала ее тонкую руку в ответ, точно так же напрягаясь, будто мои усилия способны были помочь ей справиться. Схватка миновала, но состояние поразительной связи не исчезло, и процесс полностью поглотил меня. Острые запахи курящихся трав, крови, пота, распевное молитвенное бормотание помощниц, стоны Сиох перетащили мое сознание в некое иное пространство, заставляя ощущать то, чему разум не мог дать определения. Новый крик, неимоверное усилие, волна страдания, разрывающего изнутри, потом еще раз и еще, и, как озарение, мгновенное понимание: что-то идет не так и все плохо. Слишком много крови, бесплодных истощающих усилий, утекающее сквозь пальцы время и истончение самой сущности страдающей рядом женщины. Хотя Сиох держалась за меня что есть сил, а я вцепилась в нее в ответ, она как будто утекала из моего захвата, постепенно слабела и уходила.
— Мы должны позвать дока Питерса, — почти выкрикнула я и, прижав к щеке тыльную сторону ладони еще недавно абсолютно незнакомой женщины, поцеловала ее костяшки, ободряя. — Он поможет, должен помочь.
— Никто не приведет сюда постороннего мужчину, а тем более чужака, — взвилась пожилая дама, имени которой я не знала. — Сделать такое — окончательно разгневать Духов, что и так не благоволят к Сиох и ее потомству.
— Он не просто мужчина, а в этой ситуации совсем не мужчина, он доктор, лекарь, способный оказать настоящую помощь, — возразила я, осторожно, но решительно освобождаясь от хватки измученной Сиох и направляясь к выходу. — Разве вы не видите, что она теряет силы и истекает кровью? Угробить ее хотите?
— Зачатием, рождением и смертью распоряжаются Духи, и в наших силах лишь просить их благословения, но не вмешиваться, нарушая ход предначертанной ими судьбы, — не собиралась униматься упрямая тетка, не обращая внимания на то, что бедную страдалицу опять затрясло.
— Ну так и просите их как можно усерднее, а я пойду за помощью, — огрызнулась я.
— Я не позволю. Никто не позволит. Душа народа, скажи свое слово.
— Вали, при всем моем искреннем уважении к вашим устоям и обычаям, которые я готова чтить и уважать, данная ситуация требует отступления от них и стороннего вмешательства, — посмотрела я прямо на нее, демонстрируя готовность действовать, невзирая на их мнение. С последствиями разберусь позже.