Моё чужое имя
Шрифт:
Однако не успели провести обыски на складах «Алюминия», как в Москве застрелили Астафьева, а чуть позже застрелился и Патров.
Не могло Сергею не броситься в глаза, что сработал Зорин грязновато – и версии не все отработаны, и ни одной справки нет о том, как именно алюминий вывозился из России. Да и фигуранты явно не все допрошены. Все эти вопросы Салтыков не собирался задавать Зорину, и так показал слишком большую заинтересованность. А разузнать про завод хотелось. Сергей пролистал уголовное дело в самое начало, там, где были подшиты налоговые отчеты «Алюминия». В налоговой у Сергей было немало хороших знакомых, уж очень
Была, например Шура Соловьева – сейчас, правда, Шурка носила совершенно другую фамилию – муж ее был могучим начальником в Федеральной налоговой службе, но для Салтыкова Шура так и осталась Соловьевой. Она была бывшей Сергеевой однокурсницей, одно время даже сослуживицей – сейчас Соловьева трудилась в налоговой инспекции, и вполне могло статься, что она о «Алюминии» что-то слышала. Недолго думая, Сергей начал набирать номер ее мобильного, благо знал его на память, но остановился. Женька… Он и вчера повел себя как последняя сволочь, нужно попытаться хоть частично реабилитироваться. Все, к черту этот «Алюминий». Хотя бы на сегодня. Сергей сдал вахтеру уголовное дело, выбрался из здания суда и поехал домой.
***
Для Жени день выдался напряженным. Вместо планов по быстрому зачитать студентам две лекции по классицизму Николя Пуссена, пришлось в добавок к этим лекциям сорок минут сидеть на планерке, где объявили, что на будущей неделе в Университет приедет комиссия из Минобразования. Это означало, что неделя выдастся бешеной, придется корректировать все учебные планы согласно госстандартам, ну и прочая суматоха, сопутствующая появлению начальства, обеспечена. Окончательно выбил ее из колеи разговор с научным руководителем ее кандидатской, который в пух и прах раскритиковал целую главу из ее работы:
— Вам что не нравится эта тема?
— Почему? Очень нравится… — опешила Женька.
— Но здесь нет ни одной оригинальной, свежей мысли – все это уже писали тысячу раз до вас. В конце концов, если вам не нравится ваша тема, еще не поздно выбрать другую.
Женя была взбешена и еле сдержалась, чтобы не сказать профессору что-то резкое: она восемь лет убила на этот чертов французский классицизм, а ей говорят, что оригинальных мыслей нет! Приехав домой, Женька умоляла судьбу, чтобы к ней опять не заявилась Кира со своими поучениями, очень хотелось хоть пару часов побыть в тишине и одиночестве.
Но одиночество было недолгим: непонятно с какой стати домой явился Сергей, хотя не было еще и шести.
«Неужели мое пожелание сбылось, — зло думала Женька, — и его контора действительно пропала пропадом? Из-за чего еще он мог припереться в такую рань?».
Весь вечер Женька мужа демонстративно не замечала, а занималась только собой – ванна, лосьоны, кремы, маникюр, косметика. В парикмахерскую к знакомому мастеру она собиралась заехать по пути. Вопреки обыкновению, Женя даже ужин сегодня не готовила: во—первых, на этой вечеринке будут Кирюшины друзья из высшего общества – не должна она выглядеть как домработница только что оторвавшаяся от плиты, а во—вторых, хотела посмотреть, что будет, если она не приготовит, как обычно, ужин. Ничего не было. Небеса не разверзлись, и на нее не пал гнев божий. Сережа просто сам зажарил яичницу, а позже за едой невозмутимо читал газету.
Но любопытство все-таки взяло верх: не каждый день жена перемеряет весь
— Куда-то собираешься?
— На выставку некого модного нынче экспрессиониста. Его Кирин муж спонсирует, так что я даже не прошу, чтобы ты пошел со мной. – И дав мужу последнюю попытку, сделала скучное лицо. – Не знаю, может, мне не идти?
«Прикажи мне остаться дома! Ну хотя бы намекни…»
— Как хочешь… — Сергей перевернул страницу, — может, машину возьмешь?..
Женя доехала на такси.
На презентации, как Женя и предполагала, было скучно. Но и возвращаться домой слишком рано не хотелось – не дай бог Салтыков подумает, что ей здесь не понравилось. Экспрессионист и его раскрученные полотна явно никого не интересовали – гости ели фуа-гра, пили шампанское, разговаривали, шутили, приходили и уходили.
— А Салтыков все-таки не пришел… – Кира, кажется, успела продегустировать все виды шампанского, имеющиеся на вечеринке, так что была весела, и отсутствие Сережи не должно было сильно ее огорчить. Но она все равно расстроилась: — знала б ты, как он мне надоел… — совсем нелогично продолжила она и, не отслеживая больше Женины перемещения, удалилась под руку с парнем по возрасту не старше Жениных студентов. Ее месть мужу, кажется, удавалась на славу, так что Женя не смела ей мешать, и развлекалась, как могла. Стараясь не налегать на шампанское, она переходила от одной стайки гостей к другой, надеясь услышать хоть одну близкую ей тему, и может даже удастся сказать что-то умное по этой теме.
Там говорили о модных курортах и светских скандалах на этих курортах; здесь активно спорили, можно ли собакам осветлять шерсть женской краской для волос – одной дамочке очень хотелось собачку-блондинку; еще в одном углу обсуждали курс акций Газпрома – в общем, Женя, без пяти минут кандидат наук, чувствовала себя темной и необразованной.
Она неловко ступила назад и почувствовала, что налетела на кого-то. Обернулась, торопливо извиняясь, и нос к носу столкнулась с Димой Левченко. Он придерживал за талию стройную шатенку с короткой стрижкой и крупным носом.
— Женя, и ты здесь? – удивился Левченко, но тут же чему-то развеселился. — Девочки, вы не знакомы? Женя, это Лена. Лена, это Женя… — он еще что-то говорил, а Женя стояла пораженная. «А как же Катя?» — хотелось закричать ей. Но Дима, кажется, был чуточку пьян и рассказывал о Лене с каким-то садистским наслаждением. Вскоре шатенка Лена с плаксивым выражением лица отвлекла Диму на себя, а к Женьке подплыла Кира:
— Ты знакома с Митенькой?
— Да, — растерянно ответила Женя, — а кто это с ним?
Кира остановила официанта, снимая с подноса бокал с шампанским, и фыркнула пренебрежительно:
— Да это его Леночка… Года два уже с ней. Представляешь, говорят, она – его секретарша. И не постыдился же сюда эту… привести… — взгляд Киры уже не отличался осмысленностью. Видно, это такая традиция: уходить трезвыми с презентаций нельзя.
— Кирочка, я поеду домой, а? – жалобно попросила Женя.
Здесь становилось не только скучно, но и противно. Не понимала Женька, почему Диме должно быть стыдно приводить сюда свою любовницу, пусть даже секретаршу. Не понимала, почему Димка, две недели назад похоронив невесту, ходит на идиотские презентации в обнимку с секретаршей, которая, оказывается, уже года два, как его любовница…