Моё грозовое небо
Шрифт:
– Ты приняла помощь от Хорхе, когда совсем его не знала. И жила за его счёт, пока не встала на ноги. Но от моей помощи почему-то отказываешься, – Алекс прищурился, медленно закипая. Да, он совершенно отвык от таких её закидонов.
– Это совсем другое, – упрямо поджав губы, Мэл отвернулась.
– Почему?
– Ему не нужно было ничего взамен.
– А что же, по-твоему, нужно мне? – Алекс снова сжал пальцами её подбородок, заставляя посмотреть на себя.
– Я?
Он дёрнулся назад, убирая руку. Она словно отвесила ему пощёчину. Алекс и подумать не мог, что их совместные ночи вызовут у неё такие мысли. Его тон мгновенно стал ледяным:
– Да, ты нужна мне, но только если ты сама этого хочешь. А не потому что чувствуешь, что что-то мне должна.
– Алекс, я…
– Я больше не притронусь к тебе, чтобы ты не придумывала себе ничего такого, – Алекс порывисто встал и, направившись к двери, грубо бросил через плечо: – Спасибо за завтрак. Ешь и собирайся. Мы навестим Мишель, а потом я заеду в банк, если Хорхе успеет перевести к этому времени твои деньги.
– Алекс… – Мэл огорчённо уставилась в его спину, но кухонная дверь тут же закрылась, оставляя её совсем одну. А когда через пятнадцать минут она зашла в их спальню, собираясь одеться, то обнаружила, что вещи Алекса исчезли. А на комоде лежал телефон и ключи от машины и дома.
Мэл прикрыла глаза, вытирая несколько скатившихся слезинок. Она не жалела, что завела этот разговор, но внутри стало невыносимо больно от того, как он закончился. Кажется, она немного перегнула палку, не сумев сдержать непонятно откуда взявшиеся опасения. Оставалось надеяться на то, что Алекс отходчивый.
Когда же Мэл села в машину, тот выглядел совершенно спокойным. Он плавно выехал с подъездной дорожки и повёл Додж через небольшие поля к основной трассе.
– Алекс, я… Я совсем не это имела ввиду… – робко начала Мэл, собираясь извиниться, и тот сильнее сжал пальцами руль.
– Тема закрыта.
И снова между ними повисло тяжёлое молчание. Но сдаваться просто так Мэл не собиралась.
– Спасибо за телефон и машину. Правда, я не умею водить.
– Не за что. Это твой телефон и твоя машина. И я могу научить тебя водить. Если ты захочешь. Или ты можешь попросить об этом Даниэля. Хотя не думаю, что с этим возникнут какие-то сложности. Ты же вспомнила, как летать.
– Это как-то на автомате получилось. Тело само всё помнит.
– Да уж, – хмыкнул Алекс. – Твоё тело, оказывается, помнит всё. В отличие от головы.
Ещё ни разу за эту неделю он не разговаривал с ней так холодно, словно отгораживаясь какой-то стеной, и Мэл почувствовала себя очень неуютно в его обществе. Когда же она через время снова попыталась с ним заговорить, Алекс опять её прервал:
– Мы приехали.
Додж остановился на больничной парковке, и они вдвоём зашли в здание, направляясь к палате дочери. Мэл же с грустью подумала о том, что Алекс даже не переплёл их пальцы, как делал всегда. Но эти мысли быстро улетучились, стоило ей только увидеть Мишель, которая просияла, когда они вошли.
– Мама… – едва слышно прошептала Мишель, протягивая к Мэл руки, и та тут же взяла их в свои, присаживаясь на краешек кровати.
– Привет, детка. Ну как ты тут? – Алекс сел с другой стороны и нежно погладил дочь по щеке.
– Хорошо. Но почти всё время сплю.
– Так и должно быть. Чем больше спишь, тем быстрее поправишься, – Мэл улыбнулась, и Мишель сжала её ладони.
Мать и дочь не отрывали друг от друга глаз, как будто не могли насмотреться, и Алекс почувствовал себя лишним.
– Пойду найду врача, – он встал, решив дать им время побыть вдвоём. – Хочу узнать, что он скажет о твоём состоянии.
Но, казалось, ни одна из них, не обратила внимания на его уход.
– Мам, папа сказал, что ты…? – Мишель задержала дыхание. Говорить всё ещё было тяжело. Да и этот вопрос пугал её до чёртиков. Вернее, ответ на него.
– По-прежнему ничего не помню. Но это не мешает мне любить тебя.
– Почему?
– Потому что ты моя, – Мэл поднесла её руку к губам и поцеловала. – И совершенно не важно, что есть, а чего нет в моей голове. Ты в моём сердце, а это гораздо важнее.
– С Даниэлем и папой так же? – глаза Мишель засветились надеждой.
– С Даниэлем – да.
– А как же папа?
Мэл замялась, не зная, как объяснить всё дочери и не расстроить её:
– С папой всё немного сложнее.
– Почему?
– Я совершенно его не знаю. Он… – но что она могла сказать? Что Алекс для неё чужой человек? Мужчина, так внезапно ворвавшийся в её жизнь и буквально заставивший её примерить на себя роль его жены?
– Но нас с Даниэлем ты тоже не знаешь. И разве папу ты не любила так же, как и нас? – Мишель нахмурилась, не улавливая разницу.
– Понимаешь, милая… Любовь к детям и любовь к мужчине… Это совершенно разные вещи… Я не знаю, как это работает, но…
– Значит, ты полюбишь его заново.
Мишель выглядела такой уверенной в своих словах, что Мэл не сдержала улыбки:
– Кажется, твой папа делает всё что может для этого. И просто не оставляет мне шанса.
– Хорошо, – удовлетворённо кивнув, Мишель устало прикрыла глаза. В отце она никогда не сомневалась. Он всегда добивался поставленной цели. – А теперь я хочу знать, что ты делала всё это время.
Мэл погладила её по рыжим волосам и начала рассказывать о своей жизни в Сальвадоре. О самой стране и своей работе, о Хорхе. Но уже минут через десять поняла, что Мишель заснула.
– Ну как она, мам? – Даниэль тихо зашёл в палату и положил ладони Мэл на плечи.
– Вроде получше. Твой отец должен был поговорить с врачом.
– Да, я встретил его в коридоре. Он сказал, что Миш идёт на поправку. И попросил отвезти тебя домой, или куда ты захочешь.
– А он сам? – Мелестина удивлённо обернулась, и Даниэль пожал плечами.