Моё грозовое небо
Шрифт:
Их репетиции вместе стали не просто командной работой, но и дарили ей свободу и желание летать. Она кружилась на гамаке над землёй и знала, что в случае чего он её поймает. И каждый раз в конце падая в его крепкие руки, совсем не боялась. А несколько дней назад они и вовсе решили усложнить номер, завязав ей глаза. Это должно было привнести больше глубины, чувственности и драматичности в её танец. И вчера она первый раз танцевала вслепую, полностью доверившись ему. И это было что-то невероятное.
А после репетиций они уставшие, но довольные, надолго задерживались на базе, болтая обо всём на свете и жарко целуясь, или шли куда-нибудь, держась за руки и улыбаясь друг другу, иногда просто бесцельно катались на машине по городу и окрестностям, время от времени заезжая в самые уединённые места, чтобы снова забыться в страстных поцелуях. А накануне вечером ездили в автокинотеатр, и Мишель покраснела, вспомнив о том, как они немного увлеклись в самом конце фильма. Казалось, она снова чувствовала его нетерпеливые губы на своей шее, а умелые руки на груди. Ей хотелось опять ощутить его прикосновения к своим бёдрам под юбкой и то, как он нерешительно, как будто прося разрешения, проходился пальцами по коже, медленно пробираясь туда, где её ещё никто не трогал, заставляя дышать чаще и сдерживать тихие вздохи удовольствия.
По коже поползли мурашки, а внизу живота сладко заныло. Так по-новому, так неизведанно, немного страшно, но захватывающе. И Мишель открыла глаза, отмахиваясь от воспоминаний. Скоро должен был прозвенеть звонок с урока. Сегодня её отпустили пораньше, и в этот раз она ждала Джеймса, а не он её. Встав с пожухлой травы, Мишель отряхнулась и, закинув сумку на плечо, отправилась на большую парковку, где они обычно встречались после занятий, но только зайдя на её территорию, остановилась как вкопанная.
К сидящему на капоте своего Форда Джеймсу подбежала какая-то незнакомая ей хорошенькая блондинка и, смеясь, кинулась тому на шею, мгновением позже приникая к его губам нетерпеливым поцелуем.
Мишель сделала шаг назад, а потом резко развернувшись, бросилась прочь. Сердце неистово колотилось в груди и сжималось от боли предательства, по щекам медленно катились слёзы, и хотелось только одного – стереть из памяти этот момент, вырвать его с корнями и, бросив под ноги, растереть кроссовками в труху.
– Эй, Миш, что случилось? – окликнул её вышедший из учебного корпуса Остин, с которым она столкнулась, пытаясь проскользнуть незамеченной мимо здания, чтобы побыстрее убраться со школьного двора.
– Ничего. Всё просто прекрасно. Извини, я спешу, – Мишель смахнула слёзы тыльной стороной ладони и ускорила шаг.
– Да постой же ты, – попытался остановить её Остин, но она вырвала руку.
– Давай не сейчас. Пожалуйста. Просто оставь меня.
– Мишель…
Но в данный момент ей было всё равно на то, что он подумает, и, вцепившись в лямку рюкзака, Мишель завернула за угол, а, прошмыгнув в проход в заборе, оказалась на одной из многолюдных улиц.
Ей было всё равно, куда несут её ноги – лишь бы подальше – и даже внезапно начавшийся ливень не заставил её остановиться. Мишель только сильнее натянула рукава тонкого свитера, поёживаясь от холода. Телефон в её кармане зазвонил, оповещая о новом сообщении.
«Миш, что произошло? Остин сказал, ты плакала. Скажи мне, где ты, и я приеду».
«Ну конечно, “что произошло”. А то ты и так не знаешь», – мысленно всхлипнула Мишель, чувствуя, как всё внутри затапливает горькая обида.
«Да пошёл ты, Джеймс», – пальцы дрожали, пока она набирала ответное сообщение, но на кнопку «отправить» Мишель нажала вполне уверенно. Она не собиралась позволять ему обманывать себя.
Через пару секунд телефон разразился долгой вибрацией, но Мишель сбросила входящий вызов. А потом снова и снова. Пока со злостью не выключила телефон, заталкивая его поглубже в сумку.
«И что тебе теперь от меня надо, Джеймс? Иди и наслаждайся обществом своей блондинки!» – в сердцах скривилась она, медленно бредя по улице.
Дождь шёл стеной, раскрашивая всё вокруг в серые цвета, она давно уже промокла насквозь, но так было даже лучше – никто из прохожих не видел, что она плачет. А на город опускался вечер и темнота.
«А чего ты ждала? Знала же, что он меняет девчонок как перчатки. Причём так быстро, что даже не считает нужным познакомить хоть одну из них со своими друзьями. Неужели ты думала, что с тобой будет по-другому? Да с чего бы? Потому что вы дружили с самого детства? Ну да, как же. Зато теперь у тебя и лучшего друга нет. Молодец, Мишель», – бичевала она сама себя снова и снова, пока не обнаружила, что стоит перед входом в их репетиционный зал, всматриваясь в пустые чёрные окна сквозь льющиеся по лицу дорожки дождя. Ноги сами принесли её сюда. Но зал пустовал. Потому что это было их с Джеймсом время для тренировки. А теперь и никаких «их» не будет.
«И как же ты теперь будешь танцевать с ним? Как теперь смотреть ему в глаза, прикасаться, когда так больно даже думать о нём, – Мишель шмыгнула носом и побрела дальше. – К чёрту. Не хочу его видеть. Ненавижу».
Слёз больше не было. Только обида и злость. На него, что так поступил. И на себя, что поддалась на непонятно откуда возникшее влечение. Понастроила себе воздушных замков. А теперь всё летело в тартарары.
Прокручивая в голове всю эту ситуацию, через час Мишель уже готова была включить телефон и позвонить организаторам, чтобы сказать, что не участвует. Джеймс сделал ей так больно, что ни о каком общении с ним не могло быть и речи, даже ради этого чёртова гранта на обучение.
Роясь в сумке, она не увидела спешащего ей навстречу человека, который толкнул её плечом проходя мимо. Мишель не смогла удержать равновесие и шлёпнулась коленями прямо в лужу, едва успев выставить вперёд руки.
«Вот урод!» – мысленно бросила она в спину парню, который даже не заметил, что стал причиной её падения, и, дуя на счёсанные об асфальт ладони, поднялась. Как и всегда с самого раннего детства. Так учил её отец – падая, всегда вставать, верить в себя и не позволять ничему в жизни сломать тебя, как бы сложно ни было. Вставать и идти только вперёд.