Мое кудрявое нечто
Шрифт:
– Ты говорил с ней?
Леха спрашивает с осторожностью. Он не заикался о случившемся с самого начала командировки. И я тоже не говорил об этом. Молчание мне не свойственно, но говорить о Рите язык не поворачивался. Возможно, я только и ждал этого вопроса, потому что тут же рассказываю ему о разговоре с женой, в который сам еще не верю. Она была спокойна, спросила про Крым так, словно между нами ничего не случилось. А потом дала волю чувствам и заорала на меня. И этот ее истеричный крик, смешанный с болью и слезами, до сих пор стоит у меня в ушах. Мне хотелось быть рядом с ней в этот момент выплеска гнева, чтобы заглушить его своим телом. Возможно, она даже ударила бы меня. Я не был бы против. Просто прижал бы к себе, чтобы хоть как-то показать
– Я не думал никогда, что это возможно, – говорю тихо, словно себе, а не другу, даже не замечая, с каким интересом смотрят на нас проходящие мимо две миловидные блондинки. Мне больше не интересна ни одна блондинка мира, и брюнетка, никто не интересен. – Понимаешь, быть рядом с кем-то. С ней. Мне казалось всегда, что быть с кем-то одним скучно, ну, типа как можно быть с одной девушкой, когда их на свете так много, – в подтверждение моих слов мимо снова проходят девчонки, завлекая веселым хихиканьем. – А вот они идут сейчас, и мне даже не хочется смотреть на них. Не знаю, что могу сделать, чтобы она простила меня. Я ей всю жизнь испортил.
– То есть, реально, все случайно вышло?
– Да психанул я. Не выдержал. Да и откуда вообще можно знать, что там порвать что-то можно? Там же вроде как все подстраивается под тебя. Ну вот подумай, ты просто входишь, и там тебя уже ждут…
Смех Кобаря разносится по всей набережной, и проходящие мимо девчонки оборачиваются.
– Да че ты ржешь то? – мне и самому смешно, опять дурость сказал «ты заходишь, и тебя там ждут»! Ну вот что со мной не так? Легко врезаю по плечу друга, усмехаясь, и тут же делаю серьезное лицо, тема разговора не смешная.
– Мих, ты как ребенок, ей Богу, – Леха поворачивает, и я иду за ним к пирсу, где можно прислониться к белым бортикам и наблюдать, как мелкие волны накатывают на песчаный берег и отступают обратно. – Тебя с твоим размером мало где ждут.
– Да не было ж никогда такого. Секс как секс, возбудил там.., – пожимаю плечами, всматриваясь в темнеющую даль, – вошел, дальше как по маслу. А тут, – вспоминаю слова хирурга, оперировавшего Риту, – позу неправильно выбрал. Не было у меня раньше проблем с позами! Я все позы знаю! – получается довольно громко и Леха смеется чуть тише заметив, как пялятся на нас примостившиеся рядом парень с девчонкой. – Еще гондон этот позвонил, ее тренер! Вот нафига звонить в первую брачную ночь? Вот я и психанул. Подумал, у них что-то было, и взбесился.
– По-моему, мы живем как-то неправильно, – произносит Леха после минутного молчания.
– В смысле?
– Думаешь, этот гондон, ее тренер, поступил бы с ней так же? Может, ей было бы лучше с ним? А Тине было бы лучше с кем-то другим…
– Нет, – уверенно останавливаю его. – Романов чертов псих, но никто кроме него Орловскую не потянет. Подумай сам, ты бы с ней справился? – смотрю, как задумывается друг и понимаю его ответ. – Вот и я не уверен, что смог бы, она была настоящим ураганом, и станет им снова, когда отойдет от всей этой истории. Я не понимал тогда Юрана, и не говорю, что смог бы закопать кого-то в лесу, но, братан, она валялась на кровати с каким-то мудаком. Положа руку на сердце, скажи, как бы ты поступил?
Кобарь пожимает плечами, и мне хочется повторить это движение, потому что сам я теперь точно уверен, что не смог бы сохранить спокойствие. И пусть Романов сама рассудительность, надо отдать ему должное, что не пристрелил обоих прямо там.
– И моей жене не будет лучше с кем-то, кроме меня. Я люблю ее, понимаешь, по-настоящему. Ну, типа, это не просто встал и побежал, как раньше. Я со службы домой бегу, чтобы ее увидеть. Мне постоянно интересно, во что она одета, что им на лекциях рассказали. Чем она целый день занималась. Я ей, прикинь, книги вслух читаю, – Леха ржет в полную силу, но я не могу остановиться, хоть и посмеиваюсь сам. – А потом мы обсуждает
– Коршун, ты не борщи с мыслями, а то ее из универа выгонят, – хохочет Кобарь.
– Да пошел ты! – ворчу, но остановить вылетающие изо рта слова все равно не могу. – Я с ней по лесу гуляю, вот просто так. Мы типа, идем такие, вдвоем, молчим, природой наслаждаемся. Потом на кухне зависаем, пока она готовит, я ей про службу рассказываю, она мне про впечатления от какой-нибудь новой книги. Я, считай, типа сам прочитал. Я даже от вас трубку не беру, когда мы с ней болтаем. Я вот у нее в комнате усну, а когда просыпаюсь, хочу, чтобы снова ночь наступила, чтобы снова с ней рядом быть. Мне даже трахаться ни с кем больше не хочется, да и не встает у меня ни на кого больше…
– Да замолчи ты! – Леха колотит кулаком парапет, но мне не обидно, он просто еще не понял, что это такое, когда не можешь без человека, ничего не можешь и не хочешь, ни есть, ни спать, и все твое существование становится бессмысленным. – Блин, Мих, ты как из тупого романтичного сериала.
– Да-да, поговорим, когда найдешь своего пухляша, – многозначительно киваю, потому что… ну, что с него взять, он и правда, еще не понял.
Меня отвлекает звонок. Тина. Мы с ней каждый вечер созваниваемся. После длинной, приправленной матом и наставлениями, тирады на тему самого моего отвратительного момента в жизни, она ведет себя со мной снова, как подруга. Да и мне надо знать, как она. Это важно, знать, что с ней все в порядке, что она уже может переносить приступы страха без таблеток, что не пытается закрыться в комнате и спрятаться в любом углу, когда мой друг возвращается домой. А еще она мой источник информации о жене. «У Риты все хорошо, жорит за двоих» – по телу от этих слов разливается теплая благодать. У нее все хорошо – это главное. «Ей и надо сейчас есть за двоих, Мишель, она ж не одна» Не понял. Как не одна? Убью долбанного тренера, пусть только попробует к ней подойти. Черт! В смысле за двоих есть надо? «Будешь папочкой, пернатый» Руки отказываются держать мобильник. Он выпадает и с треском приземляется на плитку асфальта. Судорожно пытаюсь собрать развалившиеся части, но… плевать на телефон. Вытаскиваю торчащий из кармана ничего не понимающего Кобаря аппарат, и набираю номер Орловской. «Кто будет папой?» – ору в трубку. «Милый, ты только не нервничай, ладно? Ты будешь. А если скажешь Рите, что я тебе все растрепала, я обрею тебя наголо, пока ты будешь спать!»
Вот же Божья радость! Я буду папой! Рита ест за двоих!
Молчание, Коршун, только молчание!
– Я буду папой!
Нет, молчание не мое, определенно.
– Что? – выпученные глаза друга не могут даже моргнуть от моих слов.
– У меня будет птенец!
Моя рука дрожит и я долго пытаюсь засунуть мобильник друга обратно в его карман, но не могу взять себя в руки и роняю его на асфальт. Аппарат приземляется в аккурат рядом с моим, уже развалившимся. Леха даже бровью не ведет, выжигая во мне дыру. Странным, осипшим голосом, передаю ему слова Тины.
Минут на пять замолкаем, пялимся на море. Я желаю руками сжать парапет так, чтобы забрать с собой его кусочек, пусть он мне напоминает об этом моменте, но друг бьет меня по рукам и тоже странно, немного запыхавшись произносит «Вот знал же, что тебе нельзя давать мобилу».
В общем, мы с Кобарем пока без связи.
Глава 12
***
"Миша вернулся" – стучит в голове голос тети Наташи. Я знала, что это скоро должно случиться, но все отталкивала эти мысли от себя. После телефонного разговора, в котором я выплеснула всю боль, накопившуюся во мне, стало легче. И я жду его возвращения. Хочу увидеть. Рассмеяться от его слов. Хочу, чтобы обнял. Хочу верить, что любит меня, как говорил. Хочу, чтобы у ребенка, который уже проявляет себя в моем животе, был отец и настоящая семья. Какое право я имею лишать его этого?