Мое прекрасное несчастье (Прекрасная катастрофа)
Шрифт:
Трэвис оживленно следил за мной. Это напомнило мне о том, как другие обычно наблюдали за его боем.
— Голубка, что там у тебя?
— Тэйлор!.. — поторопила я.
Его лицо расплылось в улыбке.
— Флеш! [16] — улыбнулся он, выкладывая карты на столе.
Пять пар глаз устремились на меня. Я внимательно посмотрела на стол, а потом бросила карты.
— Смотрите и плачьте, ребята! Тузы и восьмерки! — Я хихикнула.
— Фул-хаус? [17]
16
Флеш — пять карт одной масти.
17
Фул-хаус — «полный дом», три карты одного достоинства и одна пара.
— Извините. Мне все время хотелось это сказать, — проговорила я, собирая фишки.
— Это не везение новичка. — Томас прищурился. — Она умеет играть.
Трэвис мельком глянул на Томаса, а потом на меня.
— Гулька, ты играла раньше?
Я пожала плечами, демонстрируя невинную улыбочку. Трэвис запрокинул голову и зашелся хохотом. Он попытался сказать что-то, но не смог и лишь ударил кулаком по столу.
— Твоя девушка только что обставила нас, черт тебя дери! — сказал Тэйлор, тыкая в меня пальцем.
— Да как это возможно! — завыл Трентон, вставая из-за стола.
— Отличный план, Трэвис. Привести карточного шулера на наш покерный вечер. — Джим подмигнул мне.
— Но я ничего не знал! — Трэвис покачал головой.
— Чушь собачья, — сказал Томас, внимательно глядя на меня.
— Правда! — сквозь смех произнес Трэвис.
— Не хочу говорить, братишка, но мне кажется, я только что запал на твою девчонку, — сказал Тайлер.
— Осторожней. — Улыбка Трэвиса быстро превратилась в гримасу.
— Эбби, я слишком несерьезно отнесся к тебе, — проговорил Трентон. — Но теперь обязательно верну свои деньги.
В последних раздачах Трэвис не участвовал, а наблюдал за тщетными попытками братьев отыграться. Раунд за раундом я собирала их фишки, а Томас все внимательнее присматривался ко мне. Когда я выкладывала карты на стол, Трэвис и Джим смеялись, Тэйлор ругался, Тайлер признавался мне в вечной любви, а Трент демонстрировал самый настоящий приступ гнева.
Потом мы перешли в гостиную, я обменяла свои фишки на деньги и раздала всем по сто долларов. Джим отказался, а вот братья приняли свою долю с благодарностью. Трэвис взял меня за руку и повел к двери.
Я видела, что он невесел, и сжала его кисть.
— Что-то не так?
— Гулька, ты только что отдала четыреста баксов! — Трэвис нахмурился.
— Будь это вечер покера в «Сиг Тау», я оставила бы их себе. Не могу же я грабить твоих братьев при первой встрече.
— Они бы тебе деньги не вернули! — сказал он.
— Я бы потом еще спал как младенец! —
Томас пристально разглядывал меня и не произносил ни слова, стоя в углу комнаты.
— Томми, чего ты постоянно пялишься на мою девушку?
— Как, ты говоришь, твоя фамилия? — спросил Томас.
Я нервно переступила с ноги на ногу. Мой мозг отчаянно работал, пытаясь выдать нечто остроумное или саркастичное, чтобы как-то избежать ответа. Вместо этого я уставилась на собственные ногти, внутренне ругая себя. Не следовало обыгрывать здесь всех и каждого. Томас все понял, я видела это по его глазам.
Трэвис заметил мою неловкость, повернулся к брату и положил руку мне на талию. Я не знала, хотел ли он защитить меня или приготовился к тому, что скажет его брат.
— Эбернати, и что с того?
— Понимаю, почему ты до сегодняшнего вечера не сложил два и два, но теперь тебе нет оправдания, — с самодовольной улыбкой сказал Томас.
— Что ты, черт побери, несешь? — спросил Трэвис.
— Ты состоишь в каком-нибудь родстве с Миком Эбернати? — обратился ко мне Томас.
Все головы повернулись ко мне, и я нервно провела пальцами по волосам.
— Так ты знаешь Мика? — Трэвис смотрел мне в глаза. — Он же один из лучших игроков за всю историю покера. Знаешь его?
Я содрогнулась, понимая, что меня все-таки загнали в угол.
— Он мой отец.
Комната взорвалась.
— Не может быть! Твою мать!
— Я знал!
— Мы играли с дочерью Мика Эбернати!
— Мик Эбернати? Вот черт!
Только Томас, Джим и Трэвис молчали.
— Я же говорила, парни, что мне не стоит играть, — сказала я.
— Если бы ты упомянула, что твой отец — Мик Эбернати, мы отнеслись бы к тебе куда серьезнее, — ответил на это Томас.
Я осмелилась взглянуть на Трэвиса, который в ужасе смотрел на меня.
— Это ты Счастливые Тринадцать? — спросил он с затуманенным взглядом.
Трентон поднялся, открыл от изумления рот и указал на меня.
— Счастливые Тринадцать в нашем доме! Не может быть! Черт побери, я не верю!
— Так меня прозвали в газетах, — нервничая, произнесла я. — Но не следует верить всему, что там написано.
— Все, парни, мне пора везти Эбби домой, — сказал Трэвис, по-прежнему пялясь на меня.
Джим посмотрел в мою сторону поверх очков.
— Не всему? А чему можно?
— Я не забирала везенье у отца, — усмехнулась я, накручивая прядь волос на палец. — Это же нелепо!
Томас покачал головой.
— Нет, Мик сам давал интервью. Он сказал, что в ночь на твой тринадцатый день рождения везение его покинуло.
— И перешло к тебе, — добавил Трэвис.
— Тебя воспитывали мафиози! — радостно улыбаясь, воскликнул Трент.
— Нет. — Я коротко усмехнулась. — Они не воспитывали меня, просто слишком часто находились поблизости.
— Стыд и позор Мику, что в прессе он смешал твое имя с грязью. — Джим покачал головой. — Ты была ребенком.