Мое прекрасное забвение. Моя прекрасная свадьба (сборник)
Шрифт:
— Он разозлился из-за того, что ты не пришла на обед. — Мама снова посмотрела на отца. — Да еще Чейз подлил масла в огонь. О боже! Семья разваливается на части.
Она нагнулась и выдернула подушку из-под отца. Его голова ударилась о подлокотник. Мама хлопнула его подушкой, потом еще раз.
— Будь ты неладен! — закричала она.
Я схватила ее за руки, она выронила подушку и зарыдала.
— Мам, если ребята узнают, что это сделал Трент… Боюсь, они придут за ним.
— Детка, я справлюсь с этим, — сказал Трентон,
Я отмахнулась.
— Мам?
— Я об этом позабочусь, обещаю. — Она кивнула.
По ее взгляду я поняла, что настроена она серьезно. Мама вновь посмотрела на отца и чуть не зарычала.
— Пойдем-ка лучше отсюда, — сказала я, кивая Трентону.
— Какого хрена?! — воскликнул Коби, выходя из темного коридора в гостиную в одних шортах. Его глаза покраснели и опухли.
— Коби, — бросилась я к нему. — Послушай. Трент не виноват.
— Я слышал, — нахмурился Коби. — Он правда напал на тебя?
— Он пьян.
Коби посмотрел на маму:
— И что ты будешь делать?
— Что? — сказала она. — Что ты имеешь в виду?
— Он напал на Камиллу. Он же взрослый человек, а напал на твою дочь, которой двадцать один год. Что ты будешь с этим делать?
— Коби! — предостерегла я.
— Дай угадаю, — сказал он. — Пообещаешь ему, что уйдешь, а сама останешься. Как и всегда.
— На этот раз не знаю, — сказала мама и опустила взгляд на отца. Несколько секунд она смотрела на него, потом вновь ударила подушкой. — Какой же он дурак! — произнесла она надломленным голосом.
— Коби, прошу, не говори ничего, — умоляюще произнесла я. — Разве нам нужна разборка Мэддоксов и Кэмлинов стенка на стенку?
Коби сердито глянул на Трентона, потом кивнул мне:
— Я перед тобой в долгу.
— Спасибо, — выдохнула я.
Трентон отвез нас к дому своего отца, припарковался, но не стал выключать двигатель Смурфика.
— Боже, Кэми. Я до сих пор не могу поверить, что ударил твоего отца. Прости меня.
— Не извиняйся, — сказала я, закрывая глаза ладонью. Невозможно было терпеть это унижение.
— В этом году мы отмечаем дома День благодарения. В смысле, как и каждый год, но на этот раз с праздничным ужином. Готовим настоящую индейку. Салаты. Десерт. Весь антураж. Ты обязана прийти.
Я разревелась, и Трентон притянул меня к себе.
Я шмыгнула носом, вытерла слезы и открыла дверцу:
— Мне пора на работу.
Я выбралась из машины, Трентон тоже, оставив дверцу открытой, и обнял меня, защищая от холода.
— Тебе стоило взять отгул. Останься со мной и отцом. Посмотрим старые вестерны. Это будет самая скучная ночь в твоей жизни.
Я покачала головой:
— Мне нужно поработать. Отвлечься.
— Хорошо, — кивнул Трентон. — Я приеду, как только смогу.
Он обхватил мое лицо ладонями и поцеловал в лоб. Я отстранилась:
— Сегодня не приезжай. Вдруг братья узнают, что произошло.
— Я не боюсь твоих братьев. — Трентон усмехнулся. — Даже если будут все четверо.
— Трент, они — моя семья. Может, братья и придурки, но они единственные, кто у меня есть. Не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал.
— Они не единственные, кто у тебя есть. — Трентон крепче обнял меня. — Теперь все иначе.
Я уткнулась лицом ему в грудь. Он поцеловал меня в макушку.
— К тому же с этим не стоит шутить.
— С чем? — Я прижалась щекой к его груди.
— С семьей.
Я с трудом сглотнула ком в горле, поднялась на носочки и прижалась губами к губам Трентона.
— Мне пора.
Я прыгнула за руль Смурфика и хлопнула дверцей.
Трентон подождал, пока я открою окно, а потом сказал:
— Хорошо. Сегодня я останусь дома. Но я позвоню Коуди, чтобы он присматривал за тобой.
— Только не говори ему, что случилось.
— Не буду. Знаю, он расскажет Рейган, та — Хэнку, и тогда твои братцы все узнают.
— Именно так, — сказала я, подмечая, что кто-то еще понял, как оберегает меня Хэнк. — До встречи.
— Не против, если я подъеду, когда ты вернешься домой?
Я немного подумала.
— Будешь там к моему возвращению?
— Я надеялся, что ты это скажешь, — широко улыбнулся Трент. — Я буду в отцовском внедорожнике.
Трентон постоял во дворе, глядя, как я сдаю назад. Я направилась в «Ред дор» и вскоре благодарила небеса за то, что они послали, пожалуй, самый загруженный воскресный вечер за несколько месяцев.
Наработавшись до потери пульса, я отправилась домой. Как и было обещано, Трентон сидел в принадлежавшем Джиму пикапе бронзового цвета, припаркованном рядом с моим местом.
Трентон завел меня внутрь и помог убрать беспорядок, который мы учинили, пока несли отца до джипа. Осколки лампы со звоном полетели в мусор. Трентон поставил столешницу на сломанные ножки.
— Завтра починю, — пообещал он.
Я кивнула и ушла в спальню. Трентон ждал на постели, пока я умывалась и чистила зубы. Когда я забралась под покрывало, он притянул меня к себе. Он уже разделся до боксерских трусов и за какие-то пять минут успел согреть простыни. Я задрожала, и он крепче обнял меня.
Несколько мнут мы молчали, и наконец Трентон вздохнул:
— Я думал про завтрашний ужин. Наверное, нужно еще немного подождать. Просто все кажется каким-то… Ну не знаю. Давай повременим.
Я кивнула. Мне не хотелось омрачать наше первое свидание мыслями об этом скандале.
— Эй, — шепнул Трентон тихим, уставшим голосом. — Эти рисунки на стенах… Твои?
— Ага.
— Очень хорошие. Почему бы тебе не нарисовать что-нибудь для меня?
— Я больше не рисую.
— Стоит начать. У тебя же есть мои рисунки, — сказал он, кивая на рамки.