Мое время — ночная пора
Шрифт:
— Монсеньор, это займет время, а вот как раз его-то у нас и нет, — возразил Сэм.
— Мне поможет отец Арелла. Я поручу секретарю звонить, и пока я буду говорить с одним абонентом, она предупредит следующего, чтобы подождал меня у телефона. Это не должно занять много времени.
— А как насчет тех, до кого вы не дозвонитесь? Монсеньор, эта девятнадцатилетняя девушка возможно в смертельной опасности.
Монсеньор Диллон взял один из факсов и принялся его изучать с возрастающим интересом.
— Сэм, как вы и говорили, это последнее сообщение пугающе,
— Благодарю вас, святой отец. Не буду больше отнимать ваше время.
Оба встали.
— Я вдруг подумал, что ваш корреспондент вроде как шекспировед, — заметил монсеньор Диллон. — Далеко не каждый смог бы ввернуть малоизвестную цитату о лилиях.
— Я тоже об этом подумал, монсеньор. — Сэм замолк. — Я должен был сразу вас об этом спросить: кто-нибудь из священников, служивших здесь в то время, когда возможно крестили дочь Джин, все еще находится в вашей епархии?
— Отец Дойл был подручным пастора, но он умер в прошлом году. Монсеньор Салливан в то время был пастором. Он переехал во Флориду вместе с сестрой и зятем. Я могу дать вам последний его адрес, какой у нас есть.
— Это было бы кстати.
— Он у меня здесь, в ящике стола. — Он открыл ящик, вынул папку, заглянул в нее, записал имя, адрес и телефонный номер на каком-то бланке и вручил его Сэму со словами: — Вдова доктора Коннорса наша прихожанка. Если желаете, я могу позвонить ей и попросить встретиться с вами. Возможно, она вспомнит что-нибудь о том удочерении.
— Спасибо, но в этом нет необходимости. Я говорил с доктором Шеридан прежде, чем зайти к вам. Она разыскала адрес миссис Коннорс в телефонном справочнике и, возможно, в эту самую минуту уже едет к ней.
Пока они шли к двери, монсеньор Диллон сказал:
— Сэм, я тут кое-что вспомнил. Алиса Соммерс тоже наша прихожанка. Это вы тот самый следователь, который продолжает вести дело ее дочери?
— Да, я.
— Она рассказывала мне о вас. Думаю, вы понимаете, как много для нее значит то, что вы не прекратили розыск убийцы Карен.
— Я рад, что ее это поддерживает. Алиса Соммерс весьма самоотверженная женщина.
Они стояли в дверях.
— Меня ужаснуло, когда утром я услышал по радио, что обнаружили тело женщины, выгуливавшей собаку, — высказался монсеньор Диллон. — Ваш отдел привлекли к этому делу?
— Да, привлекли.
— Насколько я понимаю, как и в случае с Карен Соммерс, это выглядит немотивированным убийством, и ее тоже зарезали. Я знаю, это может показаться невероятным, но не считаете ли вы, что есть какая-то связь между этими двумя убийствами?
— Святой отец, Карен Соммерс погибла двадцать лет назад, — осторожно сказал Сэм. Он не хотел говорить, что та же мысль не давала покоя и ему, в особенности из-за характера колотых ран, нанесенных в ту же область груди.
Монсеньор кивнул.
— Пожалуй, дедукция это не мое дело, а ваше. Просто я подумал об этом, и поскольку вы столь близки с Соммерс, счел нужным сказать вам. — Он открыл дверь и пожал Сэму руку. — Да поможет вам Бог, Сэм. Я помолюсь о Лили и занесу вам списки с именами, как только мы их сделаем.
— Спасибо вам, сэр. Молитесь о Лили, и если уж на то пошло, вспомните и Лауру Уилкокс.
— Актрису?
— Да. Мы боимся, что она тоже попала в беду. Никто не видел ее с вечера субботы.
Монсеньор Диллон смотрел Сэму след. Лаура Уилкокс была на встрече выпускников Стоункрофта, недоверчиво думал он. С ней также что-то случилось? Боже милостивый, что же происходит?
С пылкой безмолвной молитвой во спасение и сохранение Лили и Лауры, он вернулся в свой кабинет и позвонил секретарю.
— Дженет, будь добра, отложи все свои дела и подними записи о крещении девятнадцатилетней давности, начиная с марта и заканчивая июнем. Как только вернется отец Арелла, скажи ему, что у меня есть для него работа, и пусть он отменит все, запланированное им на сегодня.
— Хорошо, монсеньор. — Дженет повесила трубку и с сожалением посмотрела на гренки с сыром и копченым мясом и емкость с кофе, которые ей только что доставили. Отодвигая кресло и поднимаясь на ноги, она бормотала вслух: «Боже мой, по его голосу можно подумать, что это вопрос жизни и смерти».
45
Джин сразу поняла, что Дороти Коннорс, хрупкая семидесятилетняя женщина, страдала ревматическим артритом. Двигалась она медленно, морщилась от боли, а суставы ее пальцев опухли. Седые волосы она стригла очень коротко, видимо из-за того, подумала Джин, что поднимание рук требует от нее особых усилий.
Ее дом был на одном из тех желанных, высоко расположенных земельных участков с видом на Гудзон. Она провела Джин из гостиной на застекленную террасу, где, как объяснила, в основном и бодрствует. Когда она заговорила о своем муже, ее живые карие глаза засияли.
— Эдвард был самым замечательным человеком, мужем и доктором из всех, кто когда-либо ходил по этой земле, — сказала она. — Это все тот чудовищный пожар, он его убил... Потеря места работы и всего архива... Это довело его до инфаркта.
— Миссис Коннорс, я говорила вам по телефону, что получаю угрозы в адрес моей дочери. Сейчас ей девятнадцать с половиной. Я места себе не нахожу, пытаюсь найти ее приемных родителей и предупредить о нависшей угрозе. Раньше я жила в этом городе. Пожалуйста, помогите мне. Доктор Коннорс рассказывал вам обо мне? Думаю, ему было что рассказать. Мои мать и отец со своими ссорами были городским посмешищем, они оставались вместе лишь для того, чтобы отправить меня в колледж. Поэтому ваш муж согласился со мной, что рассчитывать на их помощь не приходится. Он придумал историю, объяснявшую, почему я поехала в Чикаго. Он даже приехал и собственноручно принял роды в реанимационном отделении дома престарелых.