Могильные секреты

Райх Кэти

Разбитое окно. Кухня в пятнах крови. Распластанная на кровати женщина, порванные трусики прикрывают ее лицо. Вздутое тельце ребенка в багажнике. Кошмар, не отпускающий тебя часами, и даже месяцы, спустя.

В девять сорок прибыл Ксикей с фотографиями из «Параисо». Так как костей у меня не было, только эти снимки остались моей надеждой на то что я смогу по ним описать жертву, и, если повезет, смогу связать ее с одной из пропавших девушек.

Первый конверт я открывала в волнении, но в то же время, отчаянно желая узнать сколько анатомических

деталей удалось на них запечатлеть. Или не удалось.

Аллея.

«Параисо».

Обветшалый небольшой задний двор.

Я внимательно изучила виды канализации до и после вскрытия люков, затем до и после осушения всех отсеков. На последних фото на пустые отсеки канализации уже ложились тени похожие на длинные темные пальцы.

Я отложила первый конверт и открыла второй.

На верхнем снимке оказался мой задранный над краем отстойника зад. На следующем была нижняя часть останков руки, лежащая на белой простыне. Даже с лупой невозможно было разглядеть никаких деталей. Я отложила лупу и продолжила.

Через семь снимков я нашла крупный план локтевой кости. Медленно двигая лупу, рассматривала каждый дюйм. Почти уже не надеясь что-либо найти, я вдруг обнаружила на запястье тонкую как волосок, линию.

— Посмотрите сюда.

Гальяно взял мою лупу и склонился над фото. Кончиком ручки я указала ему место.

— Это след от эпифизарной линии.

— О, боже, — проговорил он не поднимая глаз. — И это значит…?

— Возрастная шишка до конца соединена с телом локтевой кости.

— И это значит…?

— Это значит молодой человек.

— Насколько молодой?

— Возможно старший подросток.

Он выпрямился.

— Прекрасно, доктор Брэннан.

Фотографии черепа оказались где-то посередине стопки в третьем конверте. По мере их осмотра, мой желудок сворачивался в тугой комок, посерьезней чем это было возле коллектора. Ксикей снимал череп по крайней мере с расстояния в шесть футов. Грязь, тени и расстояние скрывали все детали. Даже лупа не помогала.

Разочарованная, я отложила конверт номер три и взяла следующий. Одна за одной, кости лежащие на простыне. Срощенные возрастные шишки на некоторых длинных костях подтверждали мое предположение о возрасте.

Ксикей сделал по меньшей мере с полдюжины снимков таза. Мягкая ткань скрепляла три его части, позволяя мне различить сердцевидное верхнее отверстие. Лобковые кости были длинными, и соединялись выше тупого подлобкового угла.

Я внимательно рассмотрела боковые снимки.

Широкая малая седалищная вырезка.

— Женщина, — произнесла, ни к кому в принципе не обращаясь.

— Покажите, — Гальяно вернулся к моему столу.

Разложив снимки, я объяснила ему каждую деталь. Он слушал меня не проронив ни слова.

Когда я уже собирала все снимки, мой взгляд упал на несколько пятен странной формы сбоку на животе в районе правого подвздошного гребня. Я подвинула фото поближе и тщательно стала изучать его с лупой. Гальяно молча наблюдал

за мной.

Осколки зубов? Вегетация? [17] Почечный песок? Эти крошечные пятнышки, казались мне знакомыми, но я, как ни старалась, не могла вспомнить что они мне напоминают.

— Что там? — спросил он наконец.

— Не знаю, может просто грязь.

17

Вегетация (мед.) — патологическое разрастание ткани, напоминающее присутствующий у растений вырост.

Сложив все снимки, я принялась за следующий конверт.

Кости ног, кисти рук, ребра.

Гальяно ушел к себе в кабинет. Двое детективов занимались своими досками.

Грудина. Позвоночник.

Скоро Гальяно возвратился.

— Где, черт возьми, Эрнандес?

Никто не ответил. Я представила как двое пожимают плечами за моей спиной.

Позвоночник ныл. Я потянулась, подняла руки, развела в стороны.

Когда я вернулась к снимкам меня ожидало чудо.

В то время как я следила за осушением отстойника Ксикей снова стал щелкать череп. На последних фотографиях были и верх и низ, и кадры сбоку и спереди, снятые с расстояния в один фут. Невзирая на слизкую гадость, я все же могла разглядеть многое.

— А вот это хорошо, — провозгласила я.

У моего плеча тут же оказался Гальяно. Я показала ему на передний план черепа.

— Округленные орбиты, широкие щеки.

Я показала ему снимок с основанием черепа и ткнула в скуловую кость.

— Видите как скулы становятся шире?

Он кивнул.

— Череп узкий от лица до затылка и широкий от уха до уха.

— Шаровидный.

— Правильно подмечено. — Я показала верхнее небо. — Параболическая форма. Плохо что нет передних зубов.

— Почему?

— Лопатообразные резцы могут указать расу.

— Лопатообразные?

— Это передние резцы сохранившие форму лопаты или совка с внутренней стороны.

Я поменяла фото основания черепа на вид сбоку, и отметила низкий носовой мост и прямой лицевой профиль.

— Ну, и что вы думаете?

— Монголоидная раса, — ответила я, вспоминая свою точку зрения о том кто жертва, там, у коллектора, и сравнивая его с полученными впечатлениями от снимков.

Он непонимающе смотрел на меня.

— Азиатка, — пояснила я.

— Китаянка, японка, вьетнамка?

— И то и другое и еще больше. Может быть кто-то, чьи предки были из Азии. Коренной американец…

— То есть, вы говорите про старые индейские кости?

— Категорическое нет. Эти останки недавние.

Он какое-то время подумал, затем спросил:

— Передние зубы были выбиты?

Я поняла о чем о подумал. Зубы часто выбивают, чтобы помешать идентификации. Но не в этом случае. Я покачала отрицательно головой.